"У меня для вас плохая новость" -- так адвокат Лариса Дорогова обратилась к людям, собравшимся у здания Кабардино-Балкарской прокуратуры. Это были родственники боевиков, погибших осенью 2005 года при нападении на Нальчик. Они пришли сюда, чтобы узнать, где тела их сыновей. Их было человек 15, и последние два года они приходили сюда как на линию фронта.

С точки зрения закона они ничего плохого не совершали, приходя к прокуратуре: они не выкрикивали лозунгов, и у них даже не было в руках транспарантов, так что назвать их акции несанкционированными митингами никто не мог, а значит, и бояться им было нечего. Но они все равно очень боялись. Они говорили, что люди, которые не согласны с властями и правоохранительными органами, даже если они молча стоят у здания прокуратуры, это враги для власти. Что у них возникают проблемы на работе, а у их детей в школах, и еще к ним домой все время и по разным поводам приходит милиция, а в нашей стране это всегда нервирует.

Но все равно они сюда приходили. Просто они исчерпали все другие ресурсы. За минувшие два года они встречались с президентом Арсеном Каноковым. С прокурором Юрием Кетовым. С бывшим заместителем генпрокурора Николаем Шепелем. И все им говорили, что вообще-то по закону о противодействии терроризму тела террористов родственникам не выдаются, но все-таки есть шанс, что кого-то отдадут. Говорят, президент Каноков напряг все свои связи в Госдуме, чтобы решить этот вопрос, потому что он как никто другой понимал, что значит в мусульманской республике не выдать для захоронения тело. Это значит нажить много новых врагов для власти. Но у него ничего не вышло.

В годовщину нападения на Нальчик я разговаривала с одной из матерей убитых боевиков Эммой Шердиевой. Она говорила мне, что никогда не была ни ваххабиткой, ни вообще мусульманкой, она была атеисткой, потому что жила в Советском Союзе. "Я сына воспитывала как могла, но он вырос и выбрал сам свой путь,-- говорила Эмма.-- А я сейчас просто хочу его похоронить. Тем, что мне его не отдают, не его наказывают, а меня. А за что? Разве я брала в руки оружие? Что это за закон такой, запрещающий матери хоронить сына?" Мне трудно было объяснить женщине, в чем смысл этого закона. В том, чтобы другие боевики испугались? Мол, совершат теракт, и их тела точно так же не будут преданы земле? Но, насколько я знаю, ваххабиты считают, что похороны вообще не важны, потому что умершему все равно. Значит, Эмма права, и это наказание для нее и ее семьи. Надо же как-то наказывать матерей за то, что рожают таких сыновей.

Впрочем, у меня есть еще одно объяснение. Террористов не хоронят, чтобы на их могилы никто не ходил и чтобы из них не делали героев. Но вот ичкерийского полевого командира Руслана Гелаева давно убили, и в Чечне не знают, где захоронено его тело и захоронено ли вообще, а многие молодые люди в этой республике все равно считают его героем.

-- Я еще понимаю, когда не выдают тело Хаттаба или Басаева,-- говорила мне еще одна мать в Нальчике.-- Эти люди убивали женщин и детей, и нельзя, чтобы на их могилы кто-то ходил. Но наши дети не террористы. Они устроили бунт, потому что по-другому не могли бороться с произволом милиции, которая била и пытала их родных и друзей.

Наверное, любая мать оправдывает своего сына, и бессмысленно спрашивать ее, виновен ли он. Но проблема нальчикских матерей не в этом. Они такие же граждане, как президент Каноков, прокурор Кетов или бывший заместитель генпрокурора Шепель. И эти граждане имеют право знать, что стало с их детьми. Именно поэтому 50 матерей и отцов из Нальчика подали жалобу в Европейский суд. Они написали, что полтора года пытаются узнать у властей, где тела их родных. И что закон о невыдаче тел террористов противоречит Конституции, ведь в Конституции говорится об уважении всех конфессий, а отказывая мусульманам в захоронении их родных, власти оскорбляют их религию. И еще что после теракта трупы боевиков были свалены в кучу в вагонах, где температура была выше нуля. Эти вопросы Страсбургский суд по правам человека рассматривал в приоритетном порядке и уже минувшей зимой направил российской стороне меморандум, состоящий из вопросов, заданных родственниками погибших боевиков: будут ли выданы тела и если нет, то не нарушает ли это их права? Граждане России вынуждены были задать эти вопросы Евросуду, чтобы получить на них ответы от своих властей.

На прошлой неделе уполномоченный РФ при Евросуде по правам человека направил письменный ответ в Страсбург, в котором сообщалось о том, что тела 95 погибших 13 октября 2005 года в Кабардино-Балкарии боевиков были кремированы 22 июня 2006 года. То есть почти год назад. И еще что трупы хранились в вагонах "в связи с отсутствием в помещении морга достаточного количества камер для хранения". Другими словами, какая разница, как их хранили, если все равно собирались сжечь.

Это сообщение вызвало шок у тех, кто в очередной раз пришел к зданию республиканской прокуратуры. Кто-то упал в обморок. Кто-то гневно крикнул: "Зачем они целый год морочили нам головы?!" Кто-то заплакал: "Ислам запрещает сжигать тела". А две женщины написали крупными буквами на листке бумаги: "Это фашизм" и подняли этот листок над головой. Мне кажется, в этот день они перестали бояться.

Ольга Алленова

КоммерсантЪ-Власть