15 марта 2001 года

Около 9.00 возле с. Ойсхара (пос. Новогрозненский) Гудермесского района на пути следования российской военной колонны раздался взрыв. И, хотя он был довольно сильным, люди на него не сразу обратили внимание, потому что там взрывы раздаются довольно часто, и, как правило, остаются без последствий. На этот раз вслед за взрывом почти сразу же начался обстрел населенного пункта и прилегающей к нему территории.

Боевые машины федеральных сил развернули свои орудия и открыли огонь по домам села, а также по автомобилям, которые оказались на трассе. Люди бросились в подвалы, но несколько человек получили осколочные ранения.

В комендатуре, которая находится недалеко от центра населенного пункта, решили, что в село вошли вооруженные формирования ЧРИ и заняли бывший клуб, в котором теперь находится ПТУ. С трудом сотрудникам администрации удалось убедить военных не стрелять по зданию в котором были только дети.

Тогда военнослужащие открыли огонь по трассе. В том же направлении стали стрелять из в/ч 43, которая дислоцируется на территории соседнего с. Нойбера (Суворов-Юрт). В зоне обстрела оказались не только дома, но и новогрозненская начальная школа. Учителя не сразу смогли вывести детей из-под огня. Осколком снаряда убило 72-х летнего Хасмагомеда Байсуевича Ярмалатова.

Перестрелка продолжалась около получаса, пока не прилетел вертолет. Видимо, только «сверху» удалось разобраться в создавшейся ситуации, и стрельба прекратилась. Но самые страшные минуты для жителей села, оказывается, только наступали.

Колонна российской бронетехники, находившаяся до этого на трассе, двинулась к населенному пункту. Военнослужащие, приближаясь к домам, открывали огонь по окнам, людям, попадавшимся им на пути, сжигали автомашины, расстреливали домашний скот.

Первой жертвой военных стал 22-х летний Аслан Икрамович Бисултанов, глухонемой от рождения, который мыл машину на окраине села. Его сначала расстреляли, а потом подожгли машину. Огонь перекинулся и на него.

Во двор дома Магомаевых въехала БМП. Семья находилась в подвале. Двухмесячный ребенок беспрерывно плакал. Его мать, сестра Аслана Бисултанова, 19-ти летняя Залина, выбежала за молоком. Едва она появилась на веранде дома, российские военнослужащие выстрелили в нее из подствольного гранатомета. Молодая женщина скончалась на месте.

Хасмирзу Дулаева, 1957 г. р., военные вызвали из дома и расстреляли. В подвале дома они нашли двух его дочерей, тринадцати и четырнадцати лет, и шестнадцатилетнюю сноху. Возможно, с целью напугать их, была открыта стрельба из автоматов. Военные бросали гранаты в дом и в подвал, в котором те до этого находились. Потом сфотографировались на фоне трупа убитого, его перепуганных дочек и горящего гаража, в котором находилась машина.

Перед обстрелом братья Ильяс и Идрис Арзимовы ремонтировали машину. Когда началась стрельба, они вместе с женами и детьми забежали в дом. Военнослужащие вывели мужчин во двор, избили, а потом расстреляли на глазах малолетних детей. Беременную жену одного из братьев, которая пыталась уговорить военных прекратить бесчинство, те ударили прикладом автомата.

Ранения получили девять человек из числа местных жителей. Среди них: школьный сторож Исраил Сайханов, 1957 г. р., Имаджи Дадагов, 1947 г. р., его дочь Заира, 1983 г. р., и трехлетняя внучка, Петимат Зубайраева, 1971 г. р., которая в тот момент, когда в нее попала пуля, убирала со стола.

В селе серьезно пострадало около двадцати домов, сожжено шесть машин, убито более десяти коров.

18 марта, сразу же после похорон убитых, жители с. Ойсхара (Новогрозненского) перекрыли трассу Ростов-Баку и потребовали наказания тех, кто учинил в нем кровавый погром. На митинг прибыли представители правительства Чечни[1]. Пытаясь снять вину за случившееся с российских военных, ими была озвучена версия, что после подрыва фугаса колонна, следовавшая по трассе, была еще и обстреляна из населенного пункта.

Утверждения об обстреле военных показались людям настолько нелепыми, что они просто не приняли их во внимание. Местные жители не понимали, как могли саперы за день по несколько раз обследующие участок дороги, прилегающий к селу, не заметить фугас.

Кроме того, в той части Ойсхара, из которой якобы была обстреляна колонна, каждый житель на виду и вряд ли там мог кто-то скрыться. А если бы был обнаружен провокатор, по вине которого пострадало столько людей, ему не стоило бы рассчитывать на пощаду.

Имхаджи Дадагов, 1947 г. р.:

«15 марта, где-то в 8.30, произошел взрыв. Через минуту начали стрелять из крупнокалиберного оружия, бил гранатомет; вообще применялись все виды оружия. В поселок въехало несколько единиц техники.

Я был ранен, когда прогремел первый взрыв. Это был танковый снаряд. В это время я с детьми находился во дворе. Осколки попали мне в ногу»

Сестра И. Дадагова:

«Ранена и дочь Имхаджи, Дадагова Заира, 1983 г. р., и его трехлетняя внучка: она была у деда на руках, осколок попал ей в спину. Сейчас она находится в больнице. Заире осколки попали в ногу, в спину и в руку.

Нас не впускали в подвал: «Назад, суки!» - кричали они».

Алхазур Ярмалатов:

«Когда я утром вышел к трассе, там стояли три солдата. Они приехали на такси, и слезли там, где потом был взрыв. Это было до взрыва. Около 8.00 я ехал в Гудермес. Солдаты стояли там, а саперы прошли мимо них. Я в Германии служил два года сапером и знаю, что там, где прошел сапер, мины не должны оставаться. После этого прошло минут двадцать, и прогремел взрыв.

Когда я вернулся обратно, то узнал, что были убиты мой отец, Хас-Магомед Байсуевич Ярмалатов, 1928 г. р., и сосед. Отцу осколки попали в сердце и в живот, все кишки вышли наружу. Я его с гор привез, из с. Эникали Ножай-Юртовского района, чтобы положить в больницу. Он у меня болел два года.

Во дворе находились мои дочери. Семилетняя девочка видела, как деда убили, она старалась закрыть его. Пришли солдаты, увидели девочек, спросили, кто убитый. Девочка ответила, что дедушка. «А где отец?» - поинтересовались они. Она ответила, что не знает. Спросили про мать. Девочка ответила, что на базаре. Тогда один из них завернул их в бушлат, спасибо им за это, и передал их, чтобы спасти.

Среди них есть и нормальные люди, но их очень мало, из ста – один, два».

Петимат, 13 лет, дочь убитого Хасмирзы Дулаева, 1957 г. р.:

«Наш отец вышел из бани. Мы ему сказали: «Ката, не выходи». Он все же вышел. Как выяснилось после, его вызвали на улицу русские и убили. После чего вошли во двор и стали очередями стрелять в подвал, а мы в это время сидели в углу (там была моя старшая сестра Мадина, ей четырнадцать лет, и сноха, шестнадцать лет).

После они подожгли соседский двор, а потом опять кинули к нам во двор гранату. Она попала в гараж, он загорелся. В гараже стояла машина, которая тоже загорелась. Нас троих оглушило. Мадина даже не понимала, что делает.

Потом, когда мы хотели подняться, они направили на нас автоматы и говорили, чтобы мы поторапливались, иначе, они будут в нас стрелять. Издевались. Они сказали нам: «А мы ведь убили вашего отца». Мы ответили: «Это неправда, вы не могли его убить». Когда мы все же вышли, они, направив на нас автоматы, говорили друг другу: «Смотрите, я сейчас буду в них стрелять».

А когда я подбежала к отцу, они засмеялись и сказали: «А вы посмотрите в гараж». Наша бабушка побежала его тушить, но они приказали ей вернуться. В доме тоже был огонь. Я забежала в дом, сдернула горящие занавески и выключила газ. Огонь потух.

Нас сильно мучили, просили отдать мужчин, которых, якобы, мы спрятали. Они спрашивали, есть ли кто наверху в доме. Мы сказали, чтобы они посмотрели сами, если не верят. Тогда они стали стрелять из автоматов в комнаты, а потом решили, что мы спрятали мужчин в шифоньер и стали стрелять из автоматов в него. Говорили грязные слова. Все в доме разрушено, потому, что они кинули туда гранату. Половина того, что у нас было, сгорело. Они нашли удостоверение нашего брата, забрали его, украли вещи.

Потом они все вышли, потом опять пришли. Они снимались фотоаппаратом и нас фотографировали. Все время требовали мужчин и ругались матом».

Соседка Дулаевых:

«Хасмирзе пустили пулю прямо под глаз, она вышла с затылка. Брат его живет по соседству, там находились его мать с детьми. Мать просила: «Не стреляйте». У Хасмирзы пятеро детей осталось. Трое несовершеннолетние. Когда они фотографировали девочек, заставляли их улыбаться. Они громили дом, искали деньги».

Мальхиш Абдулаева, 1933 г. р.:

«Они пришли и стали спрашивать, есть ли мужчины. Мы ответили, что нет. Тогда они сказали детям, чтобы те поднялись. Я спросила: «Вы хотите нас убить?». Мне ответили: «Нет». Когда дети поднялись наверх, в подвал кинули гранату, стали стрелять из автоматов и требовать мужчин. Не поверив тому, что их нет, они стали бросать повсюду гранаты, и сжигать машины. Затем убили парня. Перебили много кур, гусей.

Мы боялись двинуться с места. Когда все это закончится?!

Мы молим Аллаха, чтобы он избавил нас от войны, уже не первый раз над нами твориться такое. Нам негде жить, крыши над головой не осталось».

Тоита (фамилию не назвала):

«Я ходила в ларек за куртками. Началась бомбежка и я побежала в школу, у меня там был сын, Ислам, он учится в первом классе. Дочка была дома, остальные дети играли во дворе. Когда все это началось, они спустились в подвал. Я привела Ислама домой, но мой дом был разрушен. За считанные минуты меня оставили без крова! Девочка моя, Таиса, семнадцать лет, кричала: она думала, что нас с сыном убили».

Таиса (фамилию не назвала):

«Я побежала посмотреть, где мой младший брат, потом побежала выключать газ. По телу, как будто, пробежал огонь. Стреляли по крыше, разорвался танковый снаряд. У нас заложило уши у всех. Мы очень боялись. А они смеялись, такие наглые лица!»

Зоя Медаева:

«Я в это время была с дочкой в комнате, ей пять лет. Резко открылась дверь, взорвалась мина, пули пролетали мимо нас. Мы выбежали, спрятались в фундамент дома, который строится. Они из танка стреляли в соседний дом. У них был БМП, БТР и машина.

Два солдата говорят: «Ваня, Вася, всех расстрелять направо и налево! Чтобы никого не оставили в живых». Один сказал: «На этой улице никого не осталось в живых. Давай пойдем на другую, там будем стрелять в каждого, кого встретим».

Они никого не оставляли в живых, стреляли даже в животных, убивали кур, собак. Они были пьяные. Я выглянула и увидела, как один из военнослужащих бросил гранату в дом, который находится на параллельной улице. Горели машины.

Они вытащили двух братьев, которые через дом от нас живут и расстреляли их. Мы слышали крики жен этих братьев: «Не стреляйте, не убивайте наших мужей, они ни в чем не виноваты». Мы слышали, как их били, как они кричали. На глазах детей и жен они их расстреляли.

Сайхана Исраилова, 1957 г. р., школьного сторожа ранили в правое плечо, стреляли из пулемета. Он кричал, что – это школа, там только дети, а они выстрелили в него в упор».

Римма Усумова:

«Я стояла у ворот и видела, как танки поднимались наверх. Дети у меня были дома, в комнатах. Не прошло двух минут, поднимаются двое, по-моему, контрактники, они были в камуфляжной форме.

Я вышла к ним навстречу с трехлетней дочкой на руках и сразу сказала: «Тут дети, не стреляйте!». Один, который стоял на дороге, выстрелил в меня. Я пригнулась и чудом спаслась. Там, на стене, даже есть следы от этих пуль. Второй подошел к двери, которую я специально оставила открытой, чтобы взрывной волной не снесло.

Я снова ему сказала: «Не стреляйте, здесь дети!», но он и не посмотрел на меня. Я увидела, что он снимает кольцо с гранаты, забежала в комнату, укрыла собой детей, думала, что это уже конец. Он кинул гранату в соседнюю комнату и ушел. Мы чудом остались живы.

Рамы выбило. Половые покрытия, мебель, кресла, ковры, - все пропало, повсюду осколки. Лица одного из них я совсем не разглядела, другому лет под сорок, я его хоть сейчас узнала бы».

Магомаева:

«Военнослужащие загнали во двор танк, остановили. Мы не видели этого, поскольку были в подвале. С нами была наша сноха, Залина Бисултанова, девятнадцать лет, у нее двухмесячный ребенок. Как только началась стрельба, и мы забежали в подвал, он начал плакать, видимо, голодный был. Полчаса шел обстрел, и полчаса ребенок плакал. Потом вроде затихло. Залина не выдержала, она решила выскочить, чтоб принести молока.

Только она открыла дверь на веранду, как они сразу стали стрелять в нее…»

Мужчина (не представился):

«Когда она открыла дверь, чтобы пойти за молоком в нее стали стрелять. Во дворе стоял БМП, военнослужащие выстрелили из гранатомета. В это время ее рука была на ручке двери. После выстрела пальцы ее висели на той же ручке, правый бок весь в осколках, рука разорвана до костей, в правой щеке огромная дырка, челюсть разбита. У нее остался двухмесячный ребенок…»

Рашид Мадаев, зам. главы администрации поселка:

«15 марта были убиты братья Арзимовы. Старший Ильяс и младший Идрис ремонтировали машину. В мотор поступила вода, они сняли головку, и хотели ее починить. В это время, в 8.55, начался обстрел.

Братья заскочили в дом. В доме были дети. Через полчаса после обстрела военные на БТРах и на БМП начали разъезжать по улицам. Заехали во двор Арзимовых, вывели их на улицу. Они подняли руки, сказали: «Посмотрите, мы ремонтировали машину, мы не боевики». Но их положили на землю и расстреляли в упор. У Ильяса в голове было шесть отверстий, челюсть раздроблена. Идрису пуля попало прямо в сердце, он умер сразу».

Фатима Арзимова:

«В это время дома находилась я, муж, его брат и дети (от двух до десяти лет). Муж и деверь ремонтировали машину.

В 9.00 начался обстрел. Взрыв, который раздался до этого, был мощный. Когда стали стрелять, мы спрятались под кровать. Военнослужащие вошли, вывели мужа и деверя на улицу. Нас всех выгнали на улицу, все в доме сломали, потом избили и расстреляли мужа и деверя. Я умоляла не бить их, не убивать!

Солдаты меня ударили прикладом автомата и отбросили назад. При этом были дети. Они видели, как их отцов расстреляли: у меня дочка, Анжела 1995 г. р.; племяннику мужа шесть лет; десять лет Зауру; Аминат восемь лет и младшему два года; так же здесь были соседние дети, которые пришли к нам потому, что у них сгорел дом».

Икрам Бисултанов:

«Мой сын, Аслан Икрамович Бисултанов, 1979 г. р., с рождения был глухонемым. 15 марта утром он вышел помыть свою машину: у нас была частная автомойка, он там работал, а в тот день пошел мыть свою машину «Жигули», которую купил недавно.

Я в тот день поехал в центр к матери, она у меня болела. Как только началась стрельба, я побежал к дому, но нас не пустили. Там стояла местная милиция, пропустили минут через двадцать. И мы ужаснулись, увидев картину, представшую перед нами: лежала взорванная машина моего сына, она была сожжена – ее взорвали, а потом сожгли. Неподалеку от машины лежал мой сын. Над ним уже стояли двое-трое бойцов ОМОН, наставив автоматами. По-моему, его топтали ногами. Со мной был племянник, мы с трудом смогли его оттуда вывести. Его хотели задержать, но, видно, подумав, что дело может дойти до драки, отпустили.

Я не осматривал труп сына полностью, но я увидел, что на ногах были вырваны большие куски мяса. На груди были дырки от осколков. Как мне сказали очевидцы, прямо на него направили крупнокалиберный пулемет. Я видел дырку от пули.

Метров в десяти-пятнадцати от сына лежал старик. Его застрелили. Он был больной, его привезли лечиться.

Начиная с 1994 года, они убивают мирных людей. За что? Утром, часов в семь прошли миноискатели, саперы, очистили дорогу. После них, на том месте, где потом прогремел взрыв, стояла машина ГАИ. Вроде бы было все в порядке. Через два часа прогремел взрыв.

У нас очень много сомнительных вопросов: кто мог фугас за два часа поставить, или саперы плохо работают?

Из дома вывели нашего соседа Кату (Хасмирзу Дулаева), выстрелили ему в голову, прямо перед детьми, после чего бросили.

Рядом жили его двоюродные братья Арзимовы: Идрис и Ильяс, их тоже вывели, перед детьми и женами расстреляли.

Машины все сожгли, мужчин, которые были здесь, расстреляли. Как жить дальше, не знаем».

Рашид Мадаев:

«Когда с трассы начали стрелять, военнослужащие из 43-го полка, который базируется у с. Нойбера, тоже начали стрелять в сторону трассы, еще не зная, что произошло. Стреляли по домам. От полка до места происшествия метров 500.

Мы были в поселковом совете, когда началась стрельба. От комендатуры, которая находится в нашем поселке, подошли военные: один русский, двое башкир. Там находится башкирский СОМ, читинский ОМОН.

Они при нас передали по рации, что стреляют из разрушенной школы. Я им объяснил: «Во-первых, это не школа, а старый разрушенный клуб» Они ответили: «Стреляли, значит, из клуба». Я сказал, что, во-вторых, из клуба не могут стрелять, потому там находится филиал грозненского ПТУ № 3. Мы только что вместе с главой администрации, Сайд-Альви Ахъядовым, и заместителем, Рамзаном Целиевым, вывели оттуда детей. За сельсоветом они прятались сначала за кирпичное здание, потом огородами ушли по домам.

Потом военные передали: «Нет, нет, они стреляют не отсюда, это снизу, и 43-й полк стреляет». Потом башкир берет рацию и говорит: «Давай я». Он связался с командиром, и поговорил с ним о чем-то по-башкирски.

Потом Рамзан Целиев с участковым хотели подъехать к колонне, но их не подпустили. Над головой и вокруг них стали стрелять, и им пришлось возвратиться».

В своем выступлении он сказал:

«Я приношу соболезнование, всем родным и близким, от себя лично и от правительства. Это трагедия для всех. Это произошло по стечению обстоятельств. Люди погибли. Что могу сказать? Эти негативные моменты взяты на жесткий контроль, прокуратура занимается следствием, без контроля это все не останется.

Те виновные, которые это совершили, будут строго наказаны. Это первый момент.

Второй момент. Мы переговорили с близкими пострадавших, с советом старейшин. Я сегодня же доведу до председателя правительства все ваши требования. Добьюсь того, чтобы сюда прибыла комиссия и разобралась, у кого, что сожжено, разбито, чтобы был возмещен ущерб, и систематически, в ходе следствия мы будем доводить до вас результаты.

Я думаю, мы с вами вместе, все-таки должны решить эту проблему, для того, чтобы здесь восторжествовал мир. Да, есть негодяи, есть. Мы с вами вместе должны от этого уходить. Изолировать их, как со стороны военных, так и с другой стороны. Давайте теперь, мы их с вами не вернем (о погибших), давайте вместе с вами не допускать таких моментов…»

Юрий Эм сообщил далее, что прокуратура проведет объективное и беспристрастное расследование всех обстоятельств гибели в с. Ойсхара (пос. Новогрозненском) людей. Но жителей села не удовлетворили его обещания. Особенно их встревожило то, что на рассвете именно этого дня из соседнего населенного пункта – Нойбера – российские военные увезли в неизвестном направлении шесть человек.

Односельчане задержанных, требуя их освобождения, вместе с жителями Ойсхара участвовали в акции протеста на трассе Ростов-Баку.

Информация ПЦ "Мемориал".