Парадоксальная ситуация вердикта присяжных, оправдавшего убийц, предполагает невозможность простого и однозначного ответа на вопрос о том, как и почему это могло случиться; в чем, при очевидной моральной неприемлемости имеющегося приговора суда, собственно формально-юридические дефекты. Антивоенный Клуб при выстраивании своего отношения к происшедшему исходил из комплексного анализа, включающего учет норм международного, конституционного, уголовного и уголовно-процессуального права.

Возвращаясь к вердикту присяжных, надо вспомнить нижеприведенные обстоятельства:

Присяжные ответили положительно на вопрос №5 вопросного листа, излагавшего следующую версию событий:

«После остановки … автомобиля «УАЗ» граждане Тубуров, Сатабаев, Бахаев, Джаватханова и Мусаев покинули салон, выйдя с поднятыми руками и не пытаясь оказать сопротивления.

Раненым Тубурову и Сатабаеву была оказана первая медицинская помощь, после чего пятерых задержанных отконвоировали в близлежащую ложбину и оставили там под охраной.

В результате осмотра салона автомобиля, проверки документов, опроса и личного досмотра задержанных, а также досмотра их вещей было установлено, что оружия и боеприпасов в машине не было, большинство задержанных лиц официально зарегистрировано по месту жительства в близлежащих селах Нохч-Келой и Дай, а признаков причастности находившихся в автомобиле граждан к НВФ не обнаружено.

Около 17 часов того же дня задержанные Сатабаев, Тубуров, Джаватханова, Бахаев и Мусаев были приведены из ложбины ко входу в разрушенное здание, где им было заявлено, что они могут ехать домой и велено идти к стоявшему в 20 метрах от этого места автомобилю Тубурова.

Когда пятеро задержанных граждан повернулись спиной ко входу в здание и направились к своей машине, по ним был открыт огонь из бесшумного автоматического оружия - винтовки снайперской специальном (ВСС «Винторез») № ME 0146 и автомата АКМС № 713225 с прибором бесшумной беспламенной стрельбы (ПБС) № М414.

В результате этого Сатабаеву, Бахаеву, Джаватхановой и Тубурову была причинена смерть от полученных ими несовместимых с жизнью огнестрельных ранений в голову и в другие жизненно важные органы, а Мусаев, будучи раненым в левое бедро, убежал с места расстрела, однако скончался спустя несколько минут от потери крови, вызванной сквозным пулевым ранение левого бедра с разрывом крупных кровеносных сосудов.

Отвечая на вопросы №9, 12 и 15 вопросного листа присяжные признали, что совершили вышеуказанные деяния Ульман, Калаганский и Воеводин, отвечая на вопрос №6 – что они совершили их по приказу Перелевского.

Одновременно своими ответами на вопросы № 7, 10, 13 и 14 присяжные признали, что указанные лица не виновны в содеянном.

Такую противоречивую позицию присяжных суд СКВО интерпретировал, учитывая аргументы защиты, видимо, единственно возможным в данном случае способом: сославшись на ч.1 ст. 42 УК, устанавливающую, что «не является преступлением причинение вреда охраняемым уголовным законом интересам лицом, действующим во исполнение обязательных для него приказа или распоряжения. Уголовную ответственность за причинение такого вреда несет лицо, отдавшее незаконные приказ или распоряжение.» Исполнение обязательного для лица приказа или распоряжения является обстоятельством, исключающим преступность деяния наряду с необходимой обороной, крайней необходимостью и т.п.

Мы полагаем, что попытка суда придать в приговоре видимость основанного на законе и просто логичного противоречивому и несправедливому вердикту присяжных была незаконной и безуспешной.

Вопросный лист в соответствии с нормами ст.339 УПК РФ не содержал вопросов требующих юридической оценки. Не было там и вопроса о наличии обязательного для оправданных приказа или распоряжения. Решение о применении нормы ч.1 ст.42 было принято судом самостоятельно.

При этом суд не учел положения ч.2 той же 42 ст. УК РФ: «Лицо, совершившее умышленное преступление во исполнение заведомо незаконных приказа или распоряжения, несет уголовную ответственность на общих основаниях. Неисполнение заведомо незаконных приказа или распоряжения исключает уголовную ответственность.»

Поскольку согласно ст.ст. 2,6,20 Конституции РФ, «каждый имеет право на жизнь», «человек, его права и свободы являются высшей ценностью» и «каждый гражданин Российской Федерации обладает на ее территории всеми правами и свободами…», невозможно рассматривать приказ об убийстве мирных жителей иначе, как заведомо незаконный.

Поскольку правовой режим на территории Чеченской республики не оформлен юридически как чрезвычайный, то нормы ст. 105 (убийство) и ч.2 ст. 42 (исполнение заведомо незаконного приказа) УК применимы к данному преступлению в полной мере.

В то же время, если рассматривать обстановку в Чеченской республике исходя из фактических обстоятельств, т.е. как ситуацию вооруженного конфликта, как его определило постановление Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации от 12 марта 1997 года, т.е. «противоборство между вооруженными объединениями, отрядами, дружинами, другими вооруженными формированиями, созданными и действовавшими в нарушение законодательства Российской Федерации и органами внутренних дел, подразделениями внутренних войск Министерства внутренних дел Российской Федерации, Вооруженных Сил Российской Федерации, других войск и воинских формирований Российской Федерации», то преступление, совершенное военнослужащими носит характер преступления против человечности, как оно понимается в соответствии с принципами международного права, закрепленными во многих международных документах, начиная с решения Нюрнбергского трибунала – «убийства, истребление, порабощение, высылка и другие бесчеловечные акты, совершаемые в отношении гражданского населения». Это позволяет применить к ситуации один из важнейших принципов Нюрнберга: «То обстоятельство, что какое-либо лицо действовало во исполнение приказа своего правительства или начальника, не освобождает это лицо от ответственности по международному праву, если сознательный выбор был фактически для него возможен.»

Дополнительный протокол II к Женевским Конвенциям от 12.08.1949, касающийся защиты жертв вооруженных конфликтов немеждународного характера, декларирует, что «гражданское население и отдельные гражданские лица пользуются общей защитой от опасностей, возникающих в связи с военными операциями. Гражданское население как таковое, а также отдельные гражданские лица не должны являться объектом нападения. Запрещаются… посягательство на жизнь, здоровье, физическое и психическое состояние лиц, в частности, убийства…»

Требования международного права, содержащиеся в вышеуказанных документах, Всеобщей Декларации прав человека и других актах являющихся, согласно ст.15 Конституции РФ составной частью российской правовой системы, были вопиюще нарушены Ульманом, Калаганским, Перелевским и Воеводиным, а также отдавшими им приказ командирами.

Офицеры и прапорщик обязаны знать и соблюдать нормы Устава Внутренней службы ВС РФ, который гласит, что «военнослужащий обязан знать и неукоснительно соблюдать международные правила ведения военных действий, обращения с гражданским населением в районе боевых действий», а также, что «приказ должен соответствовать требованиям законов и воинских уставов».

Возражения против обоснования оправдания Перелевского, Ульмана, Калаганского и Воеводина выполнением ими обязательного приказа, однако, носят, главным образом, морально-нравственный характер: присяжные заседатели не нуждаются в юридическом обосновании своего решения о виновности. Последовавшее оправдание судом с участием присяжных заседателей в том же Военном окружном суде СКВО офицеров Худякова и Аракчеева уже безо всякой ссылки на исполнение ими обязательного приказа дает основания предполагать, что дело не в юридических тонкостях по-разному понимаемого уголовного закона. Судя по тому, что мы знаем о процессе Ульмана из сообщений прессы, от адвокатов потерпевших при формировании коллегии присяжных были допущены многочисленные нарушения: список кандидатов в присяжные не был составлен заранее, в состав второй коллегии вошло несколько человек, входивших ранее в первую, распущенную коллегию. Кассационная жалоба, ссылающаяся на эти обстоятельства, подана адвокатами потерпевших. Однако, такого рода проблемы являются более или менее характерными для российских судов присяжных вообще.

Представляется, что само рассмотрение дела судом СКВО с участием присяжных заседателей, набранных из Ростовской области, учитывая, что Ростов лишь центр военного округа, в состав которого входит весь Северный Кавказ, является источником несправедливых и неправосудных приговоров. Национальная граница, разделившая в данном деле убийц и жертв, заменила присяжным границу между добром и злом, законным и уголовно наказуемым. К сожалению, подпитываемая пропагандой неприязнь к чеченцам вообще, а не к конкретным чеченским преступникам характерна для России вообще и для Северо-Кавказского региона, в особенности. В данном деле обвинение и представители потерпевших обоснованно могли требовать роспуска ввиду тенденциозности состава ( т.е. согласно ст.330 УПК РФ, поскольку вследствие особенностей рассматриваемого уголовного дела образованная коллегия присяжных заседателей в целом может оказаться неспособной вынести объективный вердикт) любой коллегии, сформированной в существующем ныне порядке. Так, видимо, и должны поступать представители потерпевших в такого рода делах впредь. Однако, это будет способом демонстрации явной порочности существующего порядка формирования жюри присяжных военных судов, а возможно и вообще существующего порядка подсудности таких дел.

Закон, защищая права оправданных, ограничивает возможности отмены оправдательного приговора, постановленного на основании оправдательного вердикта присяжных заседателей, только такими нарушениями уголовно-процессуального закона, которые ограничили право прокурора, потерпевшего или его представителя на представление доказательств либо повлияли на содержание поставленных перед присяжными заседателями вопросов и ответов на них. Однако вкупе с фактической невозможностью отмены оправдательного приговора, вступившего в законную силу, такая защита прав оправданных лиц фактически лишает права на полноценную судебную защиту потерпевших. Очевидно, вопрос о сбалансировании гарантий прав сторон будет еще рассматриваться правоведами и законодателями.

Юридическая группа Антивоенного Клуба