Чечня закончилась, забудьте! В последние недели новости из Чеченской Республики окончательно исчезли из прайм-тайма. По умолчанию предлагается считать, что там все хорошо. Однако, несмотря на усилия штатных пропагандистов, Чечня то и дело выплескивается на улицы российских городов. Убийство Анны Политковской, Кондопога, расстрел в Москве командира отряда “Горец” Мовлади Байсарова… И все это на фоне сотен, по утверждению ФСБ, сдающихся боевиков.
За разъяснениями обозреватель “МК” обратился к самому компетентному в Чечне источнику — президенту республики Алу Алханову. Чего только не говорят про него! Недоброжелатели называют его регентом при кронпринце Рамзане Кадырове и чуть ли не каждый день отправляют в отставку. Но он, похоже, в отставку не собирается.

— Истек срок, отведенный участникам незаконных вооруженных формирований для явки с повинной. Вы удовлетворены результатами амнистии?
— За это время с повинной явилось около 446 человек. 446 человек — это много, это почти целый полк. Из них порядка 57 человек — наиболее серьезные, одиозные фигуры.
— Что значит “серьезные”?
— Командиры среднего звена. Крупные фигуры из боевого крыла после 1999 года практически все уничтожены. Наиболее серьезная фигура из оставшихся — Доку Умаров: он был командиром среднего звена в свое время, но сейчас выдвинулся на первые роли. Из сдавшихся боевиков 305 уже амнистировано. Проведена проверка, после чего вынесено решение об отказе в возбуждении уголовного дела. Пять дел направлены в суд. Это лица, которые совершили особо тяжкие преступления, выходящие за пределы норм, предусмотренных амнистией.
— Получается, человек сам приходит с повинной, а его раз — и в тюрьму? Зачем же они идут, если знают, что совершили тяжкие преступления?
— Они, возможно, рассчитывают, что за давностью лет все позабыто. А ведь информация накапливается. Эти люди нарушали не только законы РФ, но и совершали преступления против чеченцев. С учетом наших обычаев это не проходит бесследно. Хоть через пять, хоть через 15 лет за убийство надо отвечать — своей жизнью или жизнью своего близкого. Поэтому по моему распоряжению во всех районах и городах были созданы примирительно-согласительные комиссии, чтобы параллельно с государственной амнистией решать межтейповые проблемы того или иного лица, примирять кровников, улаживать конфликты в соответствии с нашими адатами.

— Давайте поговорим о громких делах, имевших в последнее время в обществе большой резонанс. Вот убийство Мовлади Байсарова. Утверждали, что вы встречались с ним в Москве. Это так?
— Встреча была. Где-то в июле или июне этого года, точно не помню, Байсаров приходил вот в этот кабинет по поводу судьбы своего отряда “Горец”. Он хотел, чтобы я как президент оказал ему помощь в решении вопроса трудоустройства бойцов отряда. Я в меру своих возможностей ему оказал содействие. Ничего особенного в этой встрече не было. Что касается уголовного дела по факту его смерти, то у меня пока новой информации нет. Так же, как и по убийству Политковской. Не могу ничего утверждать и не могу ничего исключить.
— Значит, не можете исключить и того, что заказ на Политковскую мог исходить из Чечни?
— Не понимаю, почему это убийство так хотят связать с Чечней. Она писала не только о Чечне. Я к ее работе относился нормально. Конечно, было неприятно, когда то, что она писала, не совсем соответствовало действительности.
— По сведениям из некоторых достоверных источников, байсаровцы до того, как отряд перешел под эгиду ФСБ, участвовали в стычках с фээсбэшниками, в частности, летом 2003 года они похитили троих сотрудников этой организации, в том числе полковника ФСБ Сергея Ушакова. Один из этих троих стал после плена инвалидом. Может быть, именно по этой причине ФСБ отказалась защищать Байсарова?
— У меня такой информации нет. Как президент Чеченской Республики я не могу пользоваться непроверенной информацией. Если они участвовали в похищении, должно быть уголовное дело. Я его не видел.
— Как вы могли бы прокомментировать утверждения прессы, что Байсаров якобы предлагал вам поддержку в укреплении своей власти?
— Мне для укрепления своей власти ничья поддержка не нужна. Я — законно избранный президент. Защищаться мне ни от кого не нужно. За мной — сила закона, сила власти.
— В ноябре был арестован крупный республиканский чиновник — председатель комитета правительства Чечни по компенсационным выплатам Султан Исаков. Утверждают, что он блокировал счета тех, кто должен получить компенсации, вымогая у них взятки — половину причитающейся суммы. Между тем о существовании такой схемы в Чечне говорили в открытую уже давно, и не знать о ней могли только очень ленивые и нелюбопытные правоохранительные органы. Мне еще в 2003 году множество людей говорило, что чиновники требуют “делиться” компенсацией. Почему за вымогателей взялись только сейчас? Как могло руководство республики так долго не замечать коррупцию на таком высоком уровне?
— К сожалению, такие факты имели и имеют место. Чтобы их пресечь, была создана комиссия, куда входили представители МВД, ФСБ, военной комендатуры, главы администраций. Не сегодня эта работа начата. Предыдущий руководитель комитета по компенсационным выплатам и ряд ответственных работников комитета тоже были привлечены к ответственности. Более 500 уголовных дел на сегодняшний день возбуждено по фактам нарушений в ходе выплаты компенсаций. Можете поднять протоколы моих совещаний с силовиками: я давал им поручения проводить проверки для выявления таких фактов и наказания виновных. Но я постоянно говорю жителям республики: почему вы соглашаетесь на такие условия — 50 на 50? Ведь сами граждане идут на это, зная, что это незаконно. Если у Ахмедова действительно разрушен дом, он не согласится на 50% компенсации: он на эти деньги дом не построит. Он будет добиваться выплаты всего, что причитается ему по закону. А Махмудову какая разница: у него дом не разрушен, только шифер поврежден… Такая сделка аморальна. Если у меня не разрушен дом, почему я должен получать компенсацию?
— Мне рассказывали, как один чеченский чиновник у себя во дворе экскаватором выкопал воронку — якобы от авиабомбы, чтобы получить компенсацию…
— На какие хитрости только не идут! Мой отец никогда бы на такие штуки не пошел — он на чужую копейку в жизни не зарился. И таких, как он, много. Но есть такие, кто по своей инициативе вступает в сговор с чиновниками. Даже из материалов уголовных дел видно, что на 50% соглашались люди, которые не потеряли жилье. Им все равно — 200 тысяч они получат или 100. Что-то получили — и ладно. Конечно, государственные органы должны были занять в этом вопросе очень жесткую позицию, чего отдельные руководители не сделали.

— Может быть, главной ошибкой федерального центра по отношению к Чечне было именно то, что не учитывались особенности национального менталитета чеченцев? Может быть, статус Чечни должен быть немного иным, чем статус других субъектов РФ? Может быть, ей нужны особые условия, больше самостоятельности?
— Времена смуты, когда у нас некоторые политиканы хотели заглотить суверенитета как можно больше, давно прошли. Никто в нашей стране не должен претендовать на исключительность — ни народа, ни субъекта. Я не считаю, что у Чеченской Республики должны быть какие-то особые условия в политическом плане.
— А в экономическом?
— Республика в результате двух военных конфликтов потеряла почти 100% своей промышленности, 80% социальной сферы. Чтобы это восстановить, нужны нестандартные решения. Нам должна оказываться финансовая помощь из федерального бюджета. У нас должны быть налоговые и таможенные льготы, должна быть помощь в реализации наших инвестиционных проектов. Безусловно, нам нужна помощь в изменении в положительную сторону имиджа Чеченской Республики и чеченцев.
Мы эту помощь получаем. Выделение средств из бюджета на Чеченскую Республику из года в год увеличивается. Но на все, к сожалению, денег не хватает. По России на каждого жителя в среднем приходится 21 квадратный метр жилья, в Чечне — 11 метров. 70% квартир в Грозном уничтожено. Чтобы в основном решить проблему, нам в ближайшие 4 года надо построить порядка 4 миллионов квадратных метров жилья.
Сегодня в Чечне — порядка 618 тысяч трудоспособных людей, из которых около 328 тысяч не имеют работы. Промышленность лежит, агропромышленный сектор лежит. Как нам трудоустроить этих людей? Вот и пополняют ряды боевиков молодые люди, которым некуда деться.
Тем не менее у нас есть амбициозные планы: за пять лет выйти на уровень экономически активных регионов РФ. Любят говорить, что мы якобы требуем чуть ли не контрибуций, полномочий, “какие Дудаеву и не снились”. Да вы почитайте проект договора: чего мы там просим? В политическом плане — ничего, чего нет у других субъектов Федерации. Да он еще к тому же и не подписан.
— В свое время Руслан Аушев пытался узаконить некоторые интересные вайнахские обычаи — например, многоженство. Может быть, стоило бы учесть особенности чеченского менталитета — узаконить многоженство или кровную месть?
— Кто хочет жениться, женится. Хочешь — три жены имей, хочешь — четыре, если сможешь содержать. Это четко определено исламом. Это право мужчины. Право женщины — выйти за мужчину, у которого уже есть жена, или нет. Нет необходимости принимать здесь какие-то законы. Кровную месть никто легитимизировать не собирается. На Корсике — в цивилизованной Европе — как была вендетта, так и есть по сей день. Если тебя не простили родственники, то, даже отсидев 15 лет за убийство, ты можешь быть убит. Здесь есть противоречие с государством, которое определило человеку меру наказания. Но это адаты, которые позволили нашему народу не потеряться во тьме веков.

— “Старая” антидудаевская оппозиция сейчас обижена на федеральную власть. Мы всегда защищали Россию, говорят они, почему же сейчас во власти опять те, кто с Россией воевал? Вы ведь тоже воевали с боевиками?
— Я выполнял свой долг. Приходилось и воевать, защищать Конституцию и закон.
— Сейчас многие из тех, с кем вы воевали, работают во властных структурах. Вы наверняка с ними часто сталкиваетесь по работе. Психологического дискомфорта не ощущаете?
— Если они живут сегодня по законам РФ, никаких вопросов у меня к ним нет. Ведь многие из этих людей были вовлечены в НВФ под различными обманными идеями. Вы помните “парад суверенитетов”, когда мы, к великому сожалению, развалили Советский Союз, хотя большинство населения было против. Тогда и у нас пошли деструктивные процессы, которые позволили лидерам сепаратистов многих обманом втянуть в свою деятельность. И первая война способствовала тому, что многие люди в поисках отмщения оказались в рядах боевиков. Сегодня тысячи этих людей вернулись к мирной жизни. Во всех сферах и государственных органах в республике трудятся бывшие члены НВФ. Грех жаловаться на взаимоотношения.
— До того как стать президентом, вы были министром МВД. А в Чечню приехали еще во время боевых действий?
— Я приехал в Чечню в ноябре 1999 года начальником транспортной милиции и с тех пор ее не покидал. Знаете, есть такие: приехал на три месяца — получил Героя России... Когда я начинал работать, у нас на железной дороге за день происходило по шесть подрывов. К концу 2001 года мы нейтрализовали — либо привлекли к уголовной ответственности, либо уничтожили — тех, кто эти подрывы осуществлял. Запустили пассажирское движение. В 2003 году, когда я стал министром МВД, ночью на улицу никто не выходил — боялись. Милиция по ночам на вызовы не выезжала. Да что милиция — военные не выезжали, что бы ни произошло. При мне ситуация изменилась. Кстати, я никогда не собирался становиться президентом — просто так вышло.
Вот посмотрите: Шамиль 25 лет воевал с Россией. Уничтожал и русских, и чеченцев, и дагестанцев. Когда я был пацаном, я застал еще столетних дедов, помнивших Кавказскую войну. Я слышал, как они Шамиля проклинали. Мне это было обидно: как так, он же национальный герой! Они его проклинали за гибель людей в той войне. Шамиль сдался, остаток жизни прожил в почете и уважении. Во это же время в Чечне жил шейх Кунта-Хаджи. Шамиль его не любил: шейх призывал жить в мире с русскими, учил, что война — дикость. Этот человек был выслан и в ссылке умер.
— Вы видите какие-то параллели с сегодняшним днем?
— Нет… Но какие разные судьбы! Два человека жили одновременно. Один пролил море крови — и получил почет и уважение. Другой призывал к миру — и что сотворило с ним государство!
— У вас президентский срок заканчивается в 2008 году. А на второй срок пойдете?
— Этот вопрос уже не ко мне. Кандидатуру нового президента Чечни будет представлять Президент РФ.
— А хотите?
— Если честно — не хочу. Только лучше вы это не пишите…

P.S. Эта беседа интересна не только своим содержанием, но и тем, о чем президент Чечни умалчивает — видимо, в силу своего двусмысленного положения. В огромном интервью ни разу не упоминается фактический хозяин Чечни Рамзан Кадыров. Мы восполним этот пробел. Исследование политического феномена Рамзана Кадырова, предпринятое обозревателем “МК” Вадимом Речкаловым, читайте в завтрашнем номере.

Московский Комсомолец
от 23.01.2007