В Дагестане арестован русский студент, принявший ислам и пробиравшийся в Чечню в отряд Раппани Халилова. Подробности разузнаем к пятнице, а пока поговорим о том, как боевики проводят призыв и удерживают военнообязанных после дембеля. В январе 99-го дагестанец Шамиль Магомедов в поисках духовного умиротворения (см. “МК” от 4 августа) попал в чеченское село Сержень-Юрт, в школу по изучению Корана. Спустя полгода Шамиля мобилизовали на джихад.

“Молодец, что приехал!..”

За месяц до начала второй войны, в июле 99-го, вербовщик Салман опять пригласил Шамиля в Чечню.
— Он сказал, что в Чечне будут расширять шариатскую территорию, — говорит Шамиль. — Что у мусульман конфликт с Масхадовым и надо ехать сражаться за шариат. Сначала я отказался. Сами подумайте: живет человек мирной жизнью, и вдруг его ни с того ни с сего тянут в Чечню шариат расширять. Салман уехал один. А через два дня я уже был в Сержень-Юрте. Чтоб не подумали, будто струсил. Салман увидел меня, обрадовался. Молодец, сказал, что приехал. В лагере жили дней двадцать. Хаттаб приезжал. Всех собрали, человек двести, он перед нами выступил. Сказал на арабском через переводчика, что каждый мусульманин должен что-нибудь сделать для ислама. Про то, что на Дагестан пойдем, ни слова. Мы думали, в Чечне воевать придется. Страшно было, конечно. Но, с другой стороны, вокруг столько людей и все хотят сражаться за шариатское государство, за справедливость…
— А в чем Россия лично к тебе была несправедлива?
— Ко мне — нет. К дедушке моему. В 30-х годах раскулачили. В Киргизию выслали. Это справедливо, по-твоему?
Типичный ответ для кавказца. Обиды помнят до седьмого колена. Дагестанцы — о раскулачивании. Чеченцы, балкарцы, карачаевцы — о депортации. И напоминают о них, если нет других аргументов.

Двухнедельная война

В начале августа всю учебку повезли на войну. Ехали ночью длинной колонной тентованных “КамАЗов”.
— И только когда мы вышли из машин, нам сказали, что это граница. Дальше — Дагестан. Там попали в окружение наши братья. И надо их выручать.
Среди тех, кто в августе 99-го напал на Дагестан, были и дагестанцы, например, адъютант Басаева аварец Макашарипов. Он знал куда идет и был готов воевать в родной республике. А вот даргинец Шамиль Магомедов такого поворота не ожидал. Боевики не стали давить на Шамиля. Ставить его перед жестким выбором. Его и аварца Салмана внутрь Дагестана не повели, оставили на границе под присмотром чеченцев.
— Восемь человек нас осталось на горе Абдалзабазуль, самой высокой точке на границе с Ботлихским районом, через нее шла дорога из Чечни в Дагестан. Приказали следить, чтоб мародеры из Чечни не заходили. Мне, Салману и еще одному ингушу дали один автомат на троих. Оставили с нами пятерых чеченцев, у них оружие было у каждого. На посту стояли по очереди, по часу. Один стоит, остальные в будке сидят. Из Чечни приходили люди, говорили, идут воевать, но по виду — жулики и без оружия. Мы всех заворачивали. Бои шли от нас километрах в семи. Там танки стреляли, вертолеты летали. До нас не достало.
Через две недели за караулом пришел “КамАЗ”, Шамиля с товарищами увезли обратно на базу в Сержень-Юрт. А еще через три дня он уехал домой. Также на такси. На въезде в Дагестан сказал, что ездил к родственникам.
На первый взгляд поездка Шамиля кажется бестолковой. И для него, и для боевиков. То, что воина из него не получится, командиры, наверное, поняли сразу. Потому и оружия Шамилю не давали. Но порывов его мятежных не игнорировали. Держали про запас как искреннего единомышленника. И не обманулись. После своей двухнедельной войны Шамиль вернулся домой. В 2001-м у него родилась дочь. А весной 2003-го началась война в Ираке.

Весенний призыв

— В начале мая я пришел в центральную мечеть. Сказал, что хочу помочь братьям в Ираке. Может, добровольцы нужны? Нет, сказали, добровольцы не нужны. Помоги деньгами. А денег у меня как раз и не было. Был там в мечети один проповедник, Дадал его звали. Подошел ко мне, спросил, как дела. Я ему: что делать, Дадал, сердце болит за иракских братьев… А зачем, говорит, далеко ехать. Тут рядом чеченский народ страдает. Хочешь, в Чечню тебя отправлю. Я согласился. Жалость меня вела. Быть поближе к тем, кого обижают.
Помочь братьям-мусульманам деньгами открыто и легально призывало тогда дагестанское духовенство. И тут же в мечетях крутились вербовщики. В хасавюртовской милиции Дадала этого знают. Человек сто в горы увел. А в 2004-м сам пропал бесследно.
— Через пару дней Дадал мне позвонил. Сказал пароль, что достал путевку. Встретились на рынке на окраине Хасавюрта. Сказал жди и ушел. Ко мне подошли два аварца, Муаз и Асхаб, мы сели в такси и поехали в Чечню. Ни на одном посту нас не остановили. Проехали Ножай-Юрт, остановились на окраине какого-то села, там нас встретили двое чеченцев, отвели в лес, тоже велели ждать. Когда стемнело, пришли двое боевиков, в форме и с оружием. До первой чеченской базы шли километров семь, пробыли там несколько суток, ни с кем не общались, а потом за нами пришел Шейх, лезгин из южного Дагестана, и повел дальше в Веденский район к дагестанцам. Добирались неделю. Днем шли, ночью отдыхали. Три пакетика “Роллтон” на сутки и две конфеты к чаю. Пришли на базу у села Тазен-Кала. Командиром там Абузар, аварец из Цунтинского района. Всего там было человек пятнадцать. Узбек, четыре татарина из Казани, чеченец-акинец, остальные дагестанцы. Жили в шатрах из черной клеенки. Сверху нас не видно, лес густой. Дня через два выдали обмундирование и оружие. Никуда не ходили, в боевых действиях не участвовали, да и не было там никаких действий. Просто жили, спали, ели, стояли на постах с оружием, охраняли базу. Точнее, не стояли, а сидели.
Там, в лесу, Шамиль познакомился с главным дагестанским боевиком Раппани Халиловым.
— Однажды к нам принесли раненого, — рассказывает Шамиль. — У него ноги не было, начиналась гангрена. Мне и еще троим велели отнести его в соседний лагерь к хирургу. Километра полтора мы тащили раненого на руках. На другой базе действительно стояла операционная, был хирург-араб. Нас пригласили за стол, предложили покушать. Ко мне подсел мужчина лет тридцати. Спросил, кто я, откуда, зачем приехал. Я сказал, что скоро собираюсь домой. Он сразу потерял ко мне интерес. А уже потом мне сказали, что это был сам Раппани Халилов и что он здесь главный.
Во время этого разговора с Раппани Халиловым Шамиля незаметно сфотографировали. А спустя короткое время командиры объявили, что все желающие могут возвращаться по домам. Уходили, как и пришли. Пешком через горы в сопровождении местных проводников.
Похоже, что Шамиль говорит правду. В конце концов в милицию после обращения Патрушева он пришел сам — значит, вины большой за собой не чувствовал. Вызывает сомнение его маршрут. Слишком свободно гуляет он по лесам Веденского района. Слишком доверяют ему бандиты, водя по своим базам. В топографии Шамиль не разбирается, ориентируется плохо, скорее всего и не водили его ни в какой Веденский район, а кружили вдоль дагестанской границы в районе Новолакского, устроили новичку зарницу. Если верить Шамилю, он ездил в Чечню, чтобы как-то помочь угнетаемому народу. Денег эта публика за походы не получает. Они — не наемники, они — за идею. Учитывая горское простодушие Шамиля и его сострадательную натуру, это вполне вероятно. Но боевикам-то Шамиль зачем понадобился?
Вспомним 2003-й. В Чечне вовсю шло показное государственное строительство: в марте референдум по конституции, на октябрь назначены выборы президента. А с другой стороны, шла усиленная и успешная вербовка. Герой моей первой колонки — хасавюртовский чеченец Султан Атиев, сдавшийся две недели назад, — также был завербован весной 2003-го, и скорее всего тем же Дадалом. В 2003-м особенно получалось вербовать женщин. Смертницы Басаева держали в ужасе всю Москву. Боевики дорожили каждым поверившим им человеком. Уходить в лес тогда было не модно. Большинство бандитов шли в обратном направлении и поступали на службу к Ахмату Кадырову. Одно из немногого, что тогда помогало боевикам, — американская агрессия в Ираке. Сейчас, наверное, вербуют на антиизраильском пафосе.

История фотографии

Боевики Шамиля не просто завербовали, но и попытались привязать к себе простым и надежным способом. В прошлой колонке была опубликована фотография Шамиля Магомедова с Раппани Халиловым. Снимок сделан тайком от Шамиля во время его единственного разговора с лидером дагестанских боевиков летом 2003 года. Это карточка с флэшки, найденной на трупе курьера боевиков, шедшего из Чечни в Дагестан. Фотография — готовый состав преступления. Статья 208-я — участие в незаконном вооруженном формировании. Для чего снимали никому не известного Шамиля Магомедова и зачем, рискуя жизнью, переправляли карточку в Дагестан?
— Мы уже с этим сталкивались, — рассказывает мне один из оперов. — Боевики тайком фотографируют новичков с кем-нибудь из известных бандитов, а потом сливают фотографии милиции, чекистам или в прессу. А новичку говорят: твое фото каким-то образом попало в ФСБ, надо бежать. А куда ему бежать? Только обратно в лес. Если бы Шамиль знал, что у нас есть его снимок с Халиловым, он бы к нам ни за что не пришел. Так бы и бегал до самой смерти.
О том, как привязывали русского студента Олега Крикунова, вероотступника, взявшего имя Али, читайте в пятницу.