Недавнее интервью премьер-министра Чечни центральной кремлевской газете имеет долгое эхо. Дошло до того, что серьезные люди из "Единой России" озаботились заявлением, в котором ставят на место региональных своих членов: осетинских любителей согласия и стабильности, чеченских парламентариев и в особенности будущего президента Чечни. Строго высказался на эту тему секретарь президиума генсовета ЕР Вячеслав Володин. Борясь с родным языком, секретарь все-таки сумел донести до общества такую мысль: "Он (Путин) является моральным лидером нашей партии, но есть Конституция, а уважение к ней есть у каждого из нас".

Все это чрезвычайно интересно.

Удивительней всего тон, в котором человек в трениках обращался к человеку в костюме – действующему президенту страны. Тон был поучающе-пренебрежительный, с элементами бытового хамства. "Хочет он или не хочет, если народ скажет "надо"... будет президентом и никуда не денется", – указал Рамзан. По-хорошему, сообщил Кадыров, он оставил бы Путина еще лет на десять. Главный аргумент: "Ведь Путин пришел, когда страна разваливалась, а что мы видим сейчас?"

В самом деле: что же мы сейчас видим?

Называя мандельштамовскую "Оду" Сталину грандиознейшим произведением ХХ века, Иосиф Бродский так объяснял эту свою весьма спорную оценку. "Знаете, как бывало в России на базаре, когда к тебе подходила цыганка, брала за пуговицу и, заглядывая в глаза, говорила: "Хошь, погадаю?" Что она делала, ныряя вам в морду? Она нарушала территориальный императив! Потому что иначе – кто ж согласится, кто ж подаст?" По мнению Бродского, тот же императив нарушил и Мандельштам, "ныряя в морду" тирану.

Разумеется, российский президент слабо напоминает кавказского деспота, а уж боевика Рамзана с цыганкой или великим поэтом лучше вообще не сравнивать: живущий несравним... Однако сама ситуация схожа до неприличия.

Кадыров буквально нарушает территориальный императив, обучая Путина науке страсти нежной к народу. Буквально учит его жизни по новейшим демократическим понятиям. Буквально трогает руками и весело заглядывает в лицо. Мальчик, еще вчера растерянно внимавший в Кремле президентским соболезнованиям, заметно вырос и возмужал. Он уже знает, кому быть президентом России в ближайшие десять лет. Мягко шантажируя дорогого Владимира Владимировича и бережно захватывая его в заложники вместе с Конституцией РФ, он просит его не уходить. Типа как человека просит.

Однако дело тут не только в Кадырове, хотя персонаж нам достался действительно яркий, до рези в глазах. Речь о мудрой национальной политике. О плодах хитроумной контртеррористической операции в отдельно взятой Чечне.

Собственно, ничего нового, борясь с терроризмом-сепаратизмом, в Кремле не изобрели. У американцев такая работа в регионах с местными царьками некогда свелась к формуле "это сукин сын, но это наш сукин сын". Помнится, еще Киссинджер отзывался о сирийском президенте в том смысле, что, мол, Хафез Асад сильно увлекается массовыми убийствами, но зато умеет держать слово. Чем нередко кончались для Америки подобные романы с экзотичными красавцами – тоже известно. Достаточно вспомнить Саддама и бен Ладена.

Схожие традиции имеются и у нас. Можно вспомнить хотя бы покойного генерала Дудаева, который поначалу был ставленником России в борьбе с Завгаевым, поддержавшим августовский путч. Однако довольно скоро отважный, но лукавый генерал заговорил с Кремлем в довольно жестком тоне. Он вдруг вспомнил о легитимности. Мол, Чечня законно входила в состав СССР, а вот независимой России не присягала – и это при том, что в советской империи чеченцы подвергались этническим чисткам, а демократическая Россия еще ничего худого им не сделала. Кончилось дело двумя войнами, десятками тысяч погибших и террористическими взрывами по всей стране.

Сын муфтия, некогда объявлявшего джихад России, Рамзан Кадыров тоже начинает задумываться о бунте. Пока только на словах, в которых сквозит презрение к российскому президенту и его избирателям. Но, в отличие от сдержанного, вменяемого, но бессильного Аслана Масхадова, он убежденный сторонник насильственного решения любых конфликтов. Поэтому Рамзан так по-хозяйски, не стесняясь, заглядывается на соседние территории. С таким размахом осваивает у себя в Центорое федеральные средства и с таким трудом удерживается от желания продавать Москве чеченскую нефть по мировым ценам. А когда Путин уйдет, в 2008 году или попозже, он вспомнит, что давал слово дружить с Россией лично Владимиру Владимировичу, а разным там преемникам ничего подобного не обещал. Вспомнит и о том, как просил президента остаться лет на десять как минимум – да тот не послушался. Велел своим андроидам его одернуть, ссылаясь на какую-то там конституцию, хотя дома у Рамзана давно уже многоженство и шариат.

Сегодня он еще слаб. Выросший в тени отца Ахмада-Хаджи и папы-Путина, нахлебавшийся горя и напившийся крови в Чечне, Рамзан пока только пробует голос в диалоге с Кремлем. Завтра он заговорит погромче, вновь нарушая территориальный императив. Демонстрируя окончательное торжество российской национальной политики в Кавказском регионе.