Об авторе: Анна Каретникова, юрист, литератор, участник Антивоенного Клуба, член Правозащитного Центра "Мемориал", участник форума ВойнеНет.Ру. Политические убеждения: либерально-патриотические.

13 июля, спустя два дня после гибели Басаева в поселке Экажево ближе к вечеру на памятном месте никого нет. . Это Экажево – прям близ Магаса, никакая не тайная тропа, не захолустье. Окраина поселка, последний дом. Здоровенная воронка на том месте, где стоял КАМАЗ (следов второго грузовика незаметно). Остатки взорванной легковушки, сильно покореженные и с трудом узнаваемые куски железа разбросанные на большое расстояние. Разбросанный по кирпичам забор (это такой большой красный кирпичный ингушский забор, как они любят, чтоб забор и ворота чуть не больше дома были). С дома крышу снесло, она тоже обвалилась в обе стороны, всюду доски и куски шифера. Под ними, если поискать, много можно разного найти. ФСБ, судя по всему, искала не очень хорошо.

Место для перегрузки оружия, если его там перегружали, или просто останавливались для отдыха, - удачное. Дом и соседний – немножко на отшибе, крайние в поселке, и чего там ни поставь, со стороны поселка видно не будет. Да и ни с какой стороны. С другой – овраг, дальше – поле навроде пустыря, поросшего бурьяном и чертополохом, вдалеке – холмы.

На площадке взрыва полно НУРСов – разорвавшихся и неразорвавшихся, несколько магазинов от СВД, патроны, большие куски тротила. Воронки, ошметки, обгорелая земля.

Кроме оружия, разбросаны в беспорядке предметы обихода. Обгорелые куски молитвенников, ложки, термосы, зубные щетки, подушки обгорелые, и всё завалено поверх слоем перьев, довольно крупных. Единственное, что в голову приходит, что это перья из спальника.

Валяется кусок обгорелой окровавленной разгрузки. Части тел можно найти у забора, куда их отбросило взрывом.

Тишина, никого нет. Ближе к вечеру две горянки, исключительно пасторально одетые, прогоняют рядышком рыжих коров. С обеих сторон – со стороны пустыря и поселка за нами наблюдают из автомобилей без номеров.

На следующий день с утра на том же месте большое оживление. Машин пять, включая микроавтобус с удивительными антеннами. Много людей с оружием, в камуфляже, человек пятнадцать прочесывают поросший бурьяном пустырь. Снаряды неразорвавшиеся собирают. Мы тоже собираем немного снарядов, отдаем саперам.

Еще роемся некоторое время, пытаясь разобраться, что к чему, потом саперы начинают готовить взрыв, стащив в место подальше свою добычу – штук 15 снарядов, помимо тех, что взорвали после первой проверки.

Отгоняем вместе с ними машины подальше, за стену третьего дома в сторону поселка. Взрыв получается изрядный, очень громкий, дома содрогаются, в небо вырастает гриб, плывет над землей, отбрасывая тень.

По дороге к разломанному дому находим еще несколько кусков взрывчатки, ее можно поджигать и она с шипением горит. Снаряд еще находим. Старший из саперов подробно объясняет, показывает, как снаряд работает, как устроен, специальной штукой выкручивает из него капсюль, прежде чем мне отдать, но нам самим такие крутить – не рекомендует. В версию о спецоперации никто особо не верит, саперы практически убеждены, что подорвался Басаев сам, по неосторожности. В отличие от большинства СМИ и их консультантов такую, случайную, гибель для человека, постоянно работавшего со взрывчаткой, они считают естественной и закономерной. Говорят, такое с каждым случиться может.

Что там у этого дома происходило – предположить затрудняются. Отправлялась куда эта машина, приехала ли откуда, почему в нее было сложено столь разнородное оружие… Можно допустить, что фура действительно готовилась для подрыва в каком-либо месте, а стрелковое оружие, как и предметы обихода, находилось в легковушке и составляло собственный арсенал боевиков. Предполагают: подогнав куда-нибудь груженую таким образом машину, можно было, грамотно сложив НУРСы, дать ими залп, а вторым взрывом, тротила, сложенного, например, в кабине, как это и делают иногда боевики, убить тех, кто приедет на место первого, разбираться.

Соображениями своими саперы и милицейские делятся охотно, только очень просят их не фотографировать и не называть фамилии, почему-то – ссылаясь на возможность мести со стороны то ли ФСБ, то ли боевиков, то ли и тех и других одновременно.

Приходит старый глуховатый дед, хозяин дома, мрачно и подробно рассказывающий, как он много лет строит этот дом, а теперь, после публикации в Ъ, почему-то записавшего во владельцы дома то ли боевика, то ли его родственника, - ему, деду, не выплатят компенсацию за разрушенное жилье, а дело-то не только в том, что стена рухнула и крыша обвалилась, дом весь, что называется, «поплыл» от взрыва. Местные жители подтверждают, что жить в таком доме теперь нельзя, это опасно.

Хозяин приносит найденный на своем участке скальп боевика, обломок свода черепа с волосяным покровом. Мы упаковываем это и отдаем саперам. Прощаемся с ними, идем смотреть дом изнутри. Тот подвал, где якобы могли укрываться боевики, впечатления жилого не производит. Никаких следов человеческой жизни и деятельности, это недорытый подвал, в углу – нора какого-то зверька, навроде лисьей. Слой строительной пыли, следов поверх – нет. Непонятно, кроме того, что в этом подвале боевикам делать. Но что он нежилой – очевидно. Вход в него с улицы завалило рухнувшим с крыши шифером.

Фотографируем болты на воротах. Это ржавые болты, которые приржавели буквально, ворота, похоже, не открывались давным-давно. Колеи под воротами – тоже древние, судя по ним, тяжелая машина тут не проезжала давно. Если следствие решит, что дед давал убежище боевикам, то отсутствие компенсации за дом будет его наименьшей проблемой. У него возникнет много других. Он только ходит, дед, и говорит: сволочи… вот сволочи… По первости кажется, что это он про боевиков с КАМАЗом, но если громко спросить, то выяснится, что он опять же имеет в виду проклятых журналистов.

Выходим из дома (входить и выходить приходится перелезая полуобвалившийся забор) – новая партия визитеров прибыла. Теперь – прокурорские с Владикавказа и ФСБ, впрочем, не афиширующая эту свою принадлежность. Тоже ходят по месту взрыва, что-то ворошат. Спрашиваем, как дела, не помочь ли чем? Они внятно не формулируют, спрашивают, а нам чего попалось? тогда мы их информируем, что скальп отдали саперам, которые только что уехали. Они расстраиваются слегка, и мы в утешение указываем им, где, под какими досками, можно найти еще части человеческих останков. Лезут туда, находят, утешаются.

Вообще показания местных жителей разнятся. Достоверно известно только одно: взрыв произошел, когда все смотрели футбол. И светила полная луна. А остального понемножку. Говорят, до взрыва (непонятно, впрочем, за какое время) люди слышали звук подъезжающего грузовика. А еще за какое-то время до этого кто-то слышал свист. Может, знак какой. Взрывов было два. Первый – мощный, но послабей, как если б взорвалось десяток килограммов тротила, или немногим больше. Второй – огромной силы, от которого вылетели окна и двери в самом поселке. Исходя из этого, большинство предполагает, что первый взрыв – это когда Басаев обследовал что-нибудь навроде противотанковой мины, и это что-то взорвалось. Второй – когда сдетонировало что-то в кузове грузовика. Говорят: пока что опознано, кроме тела Басаева, еще два тела. А сколько их всего – толком не говорят. Еще говорят, про Басаева-то и узнали потому, что выжившие боевики прежде чем уйти с этого места между собой переговаривались, кричали: Шамиль, где Шамиль?.. Потом ушли. К гибели Басаева ингушские милицейские вообще относятся философски, безоценочно. Мол, все там будем. Один что-то начал было осуждающее в адрес боевиков: мол, шли бы работать… картошку типа сажать, помидоры… Кто-то из окружающих с сомнением сказал в плане: сам-то чего, в камуфляже…не сажаешь. Кто-то еще из милицейских что-то пошутил в тему смерти, я ему сделала замечание, он устыдился, пробормотал вроде «все там будем…» А еще сказали: да дел-то, Шамиль Басаев… Что, других не найдется? Ну да, как же… Полным-полно.

Вот, долгая судьба была у человека, и финал его настиг такой же, как и она вся. Сам он всегда вызывал горячие споры без примирений, да и смерть его так же. Ну, резонно, в принципе. Так и должно было быть.