В середине июня 1995 года Шамиль Басаев напал на больницу в Буденновске. Ошеломивший страну массовый захват заложников стал трагическим прологом череды террористических акций: Кизляр, Дубровка, Беслан... Можно ли было предотвратить грядущий кошмар? В дни одиннадцатой годовщины событий в Буденновске почетный президент РСПП Аркадий Вольский рассказал обозревателям "Известий" Марине Заваде и Юрию Куликову о некоторых сенсационных подробностях горячего лета 1995-го.
"Не мог же я его убивать!"
известия: Аркадий Иванович, вы абсолютно штатский, степенный человек. Что - вдруг разбойник Басаев захотел из Буденновска услышать ваш голос? Нашел наперсника...
Аркадий Вольский: Ну, после двух тяжелейших лет в Нагорном Карабахе, где я возглавлял Комитет по особому управлению, меня стали считать специалистом по межнациональным проблемам. А вообще-то вырулил я на эту стезю случайно. У Горбачева был дар божий уговаривать. Я работал в ЦК заведующим отделом машиностроения. Он пригласил к себе: "Садись, дорогой!" Стал угощать чаем, большими баранками и исподволь перешел к делу: "Слушай, Аркадий, пятнадцать человек перебрали, некого в Карабах отправить. А ситуация грозит войной. Один ты справишься. Выручай". Я и развесил уши, согласился.
известия: Вы же искушенный аппаратчик.
Вольский: А от комплиментов раскис. Вот даже сейчас Путин позовет и скажет: "Кроме вас, Аркадий Иванович, некому "Известия" возглавить". Невольно дикая мысль мелькнет: может, и правда (смеется)? Что же касается Буденновска, то после того, как боевики захватили больницу, мне позвонил Черномырдин: "Басаев поставил ультиматум: или полторы тысячи заложников будут уничтожены, или мы начнем переговоры. Я тебя прошу, включись в это дело". На следующий день в миссии ОБСЕ в Грозном раздался звонок из Буденновска. Басаев: "Правда, что Вольский прилетел?" - "Правда". - "Дайте ему трубку". Я взял. Получив подтверждение, что переговоры начались, Басаев пообещал отпустить заложников при условии, как вы помните, свободного проезда его отряда в Чечню.
известия: Вы встретились в Грозном?
Вольский: Пришлось. Но перед этим случился неприятный инцидент. Несколько тысяч чеченцев вечером вышли на Комсомольскую улицу, чтобы приветствовать Басаева как героя. Он еще был на южной окраине города, а огромная распаленная толпа, в которой находилось много женщин, неподалеку от миссии ОБСЕ истерично скандировала: "Аллах акбар! Аллах акбар!" Анатолий Куликов, заместитель руководителя нашей делегации, человек смелый и хладнокровный, шепнул мне: "Надо мотать отсюда через черный ход. Непредсказуемо, до чего они доорутся". "Нет, - отвечаю, - я в Карабахе привык иметь дело с толпой". Поднялся на трибуну, стихийно сооруженную из машин. Крики "Аллах акбар!" усилились, стали звучать с угрозой. Тогда я поднял руку: "Воистину акбар!". Раздался смех. Кто-то зааплодировал. Всё как-то сразу успокоилось, затихло.
Утром переговоры продолжились. Мы сидели за одним столом в ОБСЕ 54 дня. Слева - наша делегация во главе с Вячеславом Михайловым, заместителем министра по делам национальностей; справа - чеченские командиры: Масхадов, Закаев, Гелаев, Идигов, Имаев. Последнего, генпрокурора Чечни, Дудаев уполномочил возглавить делегацию. Чеченцы были вооружены до зубов. Я попросил: "Ребята, уберите пушки, как-то пугают они". Ахмед Закаев вынул эту дуру свою и убрал. Остальные же так и ходили с оружием. Но это мелочи жизни по сравнению с тем, что шаг за шагом вырисовывалось соглашение, дававшее абсолютно реальный путь к миру. Суть его: чеченская сторона разоружается, наши военные части уходят, создаются зоны мира. Автоматы в деревнях предполагалось давить танками, но чеченцы ни в какую: мы, мол, их покупали за деньги, бесплатно не отдадим. Пришлось недорого, но платить. Только за три дня собрали в Шелковском районе 1800 стволов...
Случались забавные сцены. Звонок с той стороны: "Капитан, слушай, не стреляй, пожалуйста, пропусти баранов, понимаешь. Это наши крестьяне их ведут". - "Ладно, баранов пропустим". Обычная мирная жизнь отчетливо прорывалась сквозь войну.
Аслан Масхадов и генерал Анатолий Романов ежедневно состыковывали каждый пункт по выводу войск. Это был тягучий процесс. Любое слово поначалу оспаривалось противоположной стороной. Мы, например, поставили непременным условием выдачу Шамиля Басаева. Нельзя же было простить ему гибель стольких людей. После долгих препирательств сошлись на формулировке: "Руководство Ичкерии окажет содействие в поиске Басаева". Расплывчатая, конечно, фраза, но так или иначе свою позицию мы продавили. А это было непросто, учитывая, что Дудаев категорически возражал против выдачи Шамиля Басаева россиянам.
известия: То есть, невидимый и почти бесплотный, он из своего неизвестного спецслужбам далека "чисто конкретно" руководил переговорным процессом?
Вольский: Безусловно. Только слово "далека" я бы заменил на "высока". Ибо Дудаев был загнан высоко в горы, куда не было даже подобия дорог и нельзя было добраться ни на каком вездеходе.
известия: На Кавказе в таких случаях говорят: "Сюда можно попасть только падая дождем с неба".
Вольский: Ну а я прополз на животе (смеется)... Когда в ходе переговоров стало ясно, что с чеченцами можно найти общий язык, я попросил о встрече с Дудаевым.
известия: Знаем, что вы виделись, но подробности до сих пор мало известны. Рассекречивайтесь уж до конца.
Вольский: Черт его знает, пора ли? Еще в Москве Ельцин поручил мне встретиться с Дудаевым. Мы с Борисом Николаевичем просидели довольно долго. Я объяснял, что бессмысленно общаться с Джохаром без определенных векселей. Ельцин, поразмыслив, согласился. Он тогда вел себя вполне четко, в отличие от более поздних времен, когда Лебедь, к моему изумлению, подписал Хасавюртовское соглашение... Пока же на аудиенции у президента было решено, что лучший выход, если Дудаев уедет. Иорданцы сразу согласились дать ему паспорт. Соответственно, сумму солидную он должен был получить по прилете, опять же - помощь в транспортировке, самолет. Гарантии безопасности. Мы просчитывали только один вариант - отъезд. Не мог же я его убивать!
известия: Да уж, на Джеймса Бонда вы не похожи.
Вольский: Я и говорю. Достаточно того, что в свой портфель положил чужой паспорт и кредитки. Короче, дней пятнадцать мы посидели на переговорах, когда Дудаев назначил мне встречу. Ночью. В два тридцать. Добирался я до него двое суток. В сопровождении молоденького лейтенанта на машине доехали до конца сферы контроля российских войск и дальше пошли пешком.
известия: Сколько человек?
Вольский: Я один. И трое бандюков, извиняюсь.
известия: Страшно было? Мрак, чужие зловещие горы, непонятные реплики сопровождающих...
Вольский: Нет, я не боялся. Мне передали слова Джохара, что я его гость. На Востоке этого достаточно. Вот выдохся чудовищно. Хотя одиннадцать лет назад, понятно, был выносливей, чем сейчас, пуза такого еще не отрастил, занимался спортом. В свое время даже стал чемпионом Белоруссии по боксу.
известия: Зря мы, наверное, заметили, что на Джеймса Бонда не тянете... Вон какой непугливый и ловкий. Скажите, мужество - врожденное качество или человек, если постарается, может воспитать его в себе?
Вольский: Думаю, может. А того, кто на это не способен, не надо допускать до работы, которая требует мужества.
"Приглашению Ельцина в Сочи Дудаев радовался как ребенок"
известия: На вас был камуфляж?
Вольский: Телогрейка. А в руке солидный (смеется) чиновничий портфель, который я ни на секунду не выпускал. Часов через пять мы наконец добрались до промежуточного лагеря боевиков. Меня напоили чаем, честно показали, как здорово вооружены. Масхадов, находившийся среди встречавших, пожаловался: "Аркадий Иванович, ваши совсем обнаглели. Смотрите, что пишут". И письмо протягивает: "Уважаемый Аслан! Теперь гранатометы, которые вы брали у нас, будут стоить в два раза дороже". Я говорю: "Аслан, ты полковник Советской Армии, был членом парткома дивизии. Дай мне эту бумажку". Он задумался, потом оторвал верхушку листочка и протянул мне письмо. Позднее мы по почерку нашли писавшего. Вот что творилось. Объять невозможно! Оружие с некоторых заводов боевикам поступало раньше, чем нашим частям! Или другая вещь. Тот же Масхадов показал мне секретные предложения Шахрая, переданные Ельцину. Так чеченцы по факсу получили бумагу на двое суток раньше, чем мы с Михайловым и Куликовым.
Ближе к ночи двинулись дальше. Фонарики выключены - боялись наших вертолетов. Темень жуткая. Ничего. Они-то ходят. Ну и я не избалованный — в детдоме вырос. А перед тем как из лагеря выйти, смотрю: на коленях стоят пять человек. Это, поясняют, ваши пленные офицеры. Я - к стоявшему поблизости Имаеву: "Усман, у меня к тебе просьба. Подари, как гостю, этих ребят". - "Бери. Так и быть. Куда доставить?" - "В миссию ОБСЕ". И точно, через пару дней привозят связанных офицеров: "Получите подарок". У меня где-то дома фотография с ними в обнимку. Все плачут.
Часа в два ночи вывели меня на какую-то площадку в лесу: "Стойте здесь". Смотрю, костер метрах в пятидесяти горит. Спрашиваю: "Зачем такая иллюминация?" - "Джохар Мусаевич сейчас выйдет, и вы шашлычок покушаете". Из темноты возникла фигура Дудаева. Одет он был опрятно, даже щегольски - не в генеральскую, но в военную форму, на голове пилотка с вышитым волком. Поздоровались. Джохар представил жену.
известия: Она была с ним в горах?
Вольский: Ну да. Симпатичная женщина. Но потом разговор пошел строго один на один. Дудаев даже этого прокурора своего отослал: "Отойди". Всё было оцеплено охраной. Это правильно: может, я привел кого за собой. А охрана у Дудаева состояла не из чеченцев - целиком из украинцев. Когда шашлык принесли, один, помню, спрашивает: "Вам хай пожирнее?" Я человек простой, говорю: "Ты давай по-русски". Он покачал головой: "Нэ можемо, нэ розумием". Я не стал интересоваться с Западной они Украины или Восточной. Видно было, что люди нанятые и хорошо проверенные. Не примитивные головорезы. Никто из них не выдал, где Джохар скрывался, так его найти и не сумели. Уловили только тогда, когда с Костей Боровым по спутниковому телефону разговаривал. Правда, в Чечне по этому поводу существуют большие сомнения.
известия: А что за разговор у вас состоялся?
Вольский: Сначала Дудаев заметил: "Я в курсе, как идут переговоры. Мне всё в деталях докладывают. Вы зря настаиваете на этом, на том..." Обсудили соглашение, Джохар его в целом похвалил, добавив: "Ведите переговоры дальше. Составим совместную резолюцию, одобрим ее двумя правительствами". Немного выждав, спрашивает: "Аркадий Иванович, для чего все-таки вы искали личной встречи со мной?" Здесь я с максимальной корректностью выложил то, что в Москве обсуждали: иорданское гражданство, паспорт, деньги, гарантии...
известия: Судя по дальнейшему развитию событий, это оказалось предложением, от которого Дудаев смог отказаться?
Вольский: Он смертельно обиделся: "Как я в вас ошибся, Аркадий Иванович! Не думал, что вы мне такое предложение сделаете. Мне, советскому офицеру, генералу, предложите позорно бежать. Да я спокойно умру здесь!" Кончилось тем, что я всё забрал назад. И не стал больше возвращаться к этой теме, раз он к ней одновременно так болезненно и жестко отнесся.
известия: Нам показалось, вспышка Дудаева вызвала у вас что-то похожее на уважение?
Вольский: Я бы поставил вопрос иначе. Думаю, коли он в самом деле спустя год погиб, лучше было бы, если бы тогда согласился уехать. Потому что он, действительно, неординарный генерал. Был в Эстонии командиром передовой дивизии ракетоносцев дальней авиации... Мы проговорили с ним до самого рассвета. Дудаев объяснял, горячась, что никогда в жизни с Чечней такого бы не случилось, не будь распада Советского Союза: "Вы же сами меня сюда привезли с поручением возглавить республику".
известия: И чье это было поручение?
Вольский: Не знаю. Руцкого? Вроде, нет. Он сильно шумел, когда наша делегация приехала в Грозный, был против переговоров с Дудаевым. Точно ничего не могу сказать. А болтать не хочу. Знаю только, что Дудаева в Чечню привез Бурбулис. Привезти-то Джохара привезли, но - бросили! Совершенно упустили работу с ним. Прежний руководитель республики Завгаев поднял половину Грозного. А за Дудаевым пошла вся молодежь. Началась стрельба...
известия: Вечный вопрос: где были наши специалисты по Кавказу? Может, вы больше понимаете?
Вольский: А что тут понимать? Вы же видели: Грачев - востоковед, Степашин... Ночью в горах Дудаев признался мне, что одно из самых сильных унижений испытал в конце 1994 года - накануне ввода российских войск. Тогда в Ингушетии тоже шли переговоры, и Вячеслав Михайлов впоследствии отзывался о них как о весьма продуктивных. Внезапно - правительственная телеграмма: "Остановить переговоры". В чем дело? Почему? Выясняется, Ельцин приглашает Дудаева прилететь в Сочи. Как все обрадовались! Замаячил близкий выход.
Дудаев вспоминал: "Аркадий Иванович, поверите, я так готовился. Сшил новую форму, посадил группу женщин вышивать волка на пилотке. Проходит одна неделя - вызова нет, вторая - опять тишина. И вдруг - вводят войска. Господи, встреться мы тогда с Борисом Николаевичем в Сочи, ничего бы этого не было. Гарантию даю. И я бы нашел пути для отступления, и Ельцин свои слова: "Берите столько суверенитета, сколько проглотите" - сдержал бы. У меня было одно предложение: дайте Чечне татарстанский вариант, ничего больше не нужно".
известия: Для чего, на ваш взгляд, потребовался этот манок с приглашением? Хотели, чтобы Дудаев размяк? Польстив его самолюбию, притупляли бдительность?
Вольский: Любым способом искали повод остановить переговоры. А топорный прямолинейный приказ вызвал бы шум на весь мир.
известия: Выходит, Дудаев попался на тактическую военную хитрость?
Вольский: Да не военную, а дурацкую хитрость. Джохар, как ребенок, радовался. Надеялся, что всё еще можно сделать по-хорошему. Но не такими же фокусами! Унижением. Потом пустили слух, что якобы Ельцин приболел. Я в это не верю.
"Мулла бросил мне на руки обезглавленного ребенка"
известия: Ладно, в 1994-м упустили шанс. Но летом 1995-го, вроде, шло к примирению. И снова ступор?
Вольский: Бред какой-то... Дудаев, повторю, был еще готов на адекватные шаги. Мы распрощались, и я в неплохом настроении стал спускаться с гор. Через несколько часов оказался в заброшенном ауле. Меня завели в дом и предложили поспать. Свалился, как подкошенный. Когда проснулся, снова двинулись в путь. Километров пятьдесят по непролазной грязи.
известия: Ну и заданьице Борис Николаевич вам поручил!
Вольский: Нормально. Зато сколько удовольствия было неожиданно услышать родную ненормативную речь: "Тра-та-та! Покажь документы! Где пропуск?" Я не стал вступать в диалог на равных, хотя в молодости, работая мастером литейного цеха на ЗИЛе, в совершенстве освоил непечатную лексику.
известия: А с виду не скажешь. В любом случае до Черномырдина вам, наверное, далеко.
Вольский (смеется): Не состязался. Между нами, я один из тех, кто способствовал переезду Виктора Степановича в Москву. Увидел его в Оренбурге на строительстве завода и рекомендовал инструктором - очень он мне понравился. А вскоре пошли разговоры, что ЦК КПСС, к примеру, он пишет так: Ц.К.К.П.С.С. И тому подобное. Пришлось (смеется) выдвинуть Черномырдина в замы министра газовой промышленности.
известия: "Шамиль Басаев, говорите громче!" - тоже культурно выглядело.
Вольский: Тут надо учитывать обстановку. Виктор Степанович нервничал. Такая ответственность! Президента-то в стране не было. К просьбе Черномырдина включиться в переговоры я отнесся с пониманием. Что же до пропуска, который у меня потребовали наши солдатики, то сработал лишь документ, подписанный генералом Романовым. Никакие важные московские ксивы в тех экстремальных местах не котировались.
известия: А верно, будто по возвращении в Грозный под ваш вагончик подложили гранату и вы чудом спаслись?
Вольский: Не хочу об этом. Детали.
известия: Тогда скажите, почему вы жили не в районе серьезно охраняемого аэропорта "Северный", а в каком-то строительном бараке возле завода "Красный молот"?
Вольский: Я немножко дурной в этом плане. Бог его знает, отчего мы с Михайловым поселились в этой будке без окон. Но, правда, нас охраняли несколько человек. Михайлов - молодец. Стаканчик выпьет - и спать. А я так не мог. Рядом грохотало всю ночь, и я выходил солдатами поруководить: "Ты гляди, куда стреляешь! Левее бери! А ты давай пригнись". Дурацкий характер. За ночь так заведешься! Однажды утром не выдержал, говорю на комиссии Масхадову: "Аслан, как тебе не стыдно! Мне работать надо, а я опять не спал из-за вашей стрельбы". Война есть война. Вечером переговоры заканчиваются, начинается пальба друг по дружке. Ну и что? Не прерывать же из-за этого диалог. Масхадов спрашивает: "А где вы живете?" - "В двух кварталах отсюда, Комсомольская, 21". - "А я думал - в аэропорту". С этой ночи поблизости ни одного выстрела. Высыпался вдоволь.
известия: И все-таки, возвращаясь к гранате. С какой стороны, полагаете, была попытка вас устранить?
Вольский: Могла быть и с этой, и с той... Вот разберитесь с ролью зама секретаря Совета безопасности Березовского... Да уйма тех, кто мешал. Старые чеченские власти, допустим. Здорово мешали. Им хотелось вернуться в Грозный, а мы не собирались это обеспечивать. Я материальный интерес ставлю на первое место. Сами подумайте: война, пушки не умолкают, танки, самолеты, а Грозненский нефтеперерабатывающий завод цел. Никто по нему не стукнул. Все хотели заполучить "черное золото". Нефть - это она ломала договоренности. Имею все основания так утверждать. Ну, плюс бездействие и дурость. А конкретно по фамилиям, клянусь, не знаю. Кто, в частности, делил деньги на восстановление Чечни? Туда ни одна копейка не дошла. При том, что выделены и истрачены были не миллионы - миллиарды!
известия: Что тут сказать?! Только прибегнуть к лексике литейного цеха. Ясно же, что загадка разгадываема, будь на то политическая воля.
Вольский: Всё это сложные вещи, ребята. Когда-нибудь обязательно разберемся. Запишите эти слова.
известия: А кто-то их сейчас читает и хмыкает: "Фиг вы докопаетесь".
Вольский: Нет, я оптимист. Хотя что говорить: попытки подобных расследований умело блокируются. Такой факт. Проект соглашения 1995 года был практически готов, когда в комнату ОБСЕ вбежал дежурный: "Срочно заканчивайте! Сюда движется масса людей. В районе вырезали целую семью, и мулла везет обезглавленных детей". Не буду описывать кошмар этого дня, слезы, крики и то, как мулла, когда я вышел на площадь Минутка, бросил мне на руки трупик ребенка с отрезанной головой. Ясно было: произошла провокация с целью сорвать подписание. Я дал обещание найти виновных. У дома, где жила погибшая семья Чапановых, оперативно засекли отпечатки гусениц БТР, на котором подъехали убийцы. Решили провести замеры отпечатков всех БТР в округе, но военные отказали в этом. Я звонил в Москву: "Дело непременно надо распутать. Нельзя, чтобы кто-то безнаказанно подливал масла в огонь". Увы, до сих пор не знаю, кто совершил преступление, отчего подъехавшие на нашем бронетранспортере говорили не по-русски и не по-чеченски... Стыдно, что я не сдержал слово. Но в свое оправдание скажу: мы все силы приложили, чтобы инцидент не помешал заключить соглашение.
В Москву я улетал на подъеме. А вскоре произошло покушение на генерала Романова. Надежды на разумный мир были взорваны вместе с его машиной. Настоящего расследования и тут не проводилось. Тогдашний руководитель ФСБ Михаил Барсуков звонил мне, просил телефон Усмана Имаева в Турции. На этом, по-моему, всё и затихло.
Но самое странное: я ни у кого не могу найти текст соглашения, которое подписал Дудаев, а затем при мне подписывал Ельцин. Куда оно делось? Никто не дает. Несколько раз спрашивал Ельцина. Бесполезно.
известия: Зачем оно вам сейчас, Аркадий Иванович? Только расстраиваться.
Вольский: Это верно. Но хочу разобраться: кому выгодно скрывать, что одиннадцать лет назад намеренно разрушили готовую дорогу к миру?
известия: Вы еще виделись с Дудаевым?
Вольский: Я - нет. А был ли у него кто-то другой из Москвы, сказать не могу. Не допущен. Зато супругу Джохара какое-то время назад я встретил в Клину, куда ездил на экскурсию. Мне говорят: "Смотрите, жена Дудаева". Я подошел. Мы ведь знакомы.
известия: Она жила в Клину?
Вольский: Нет. Зачем-то приехала. Обратно я предложил Алле подвезти ее на своей машине. В дороге говорили о разном. Она немного поплакала. Но что меня удивило, так это то, как вдова Дудаева отзывалась о Ельцине. Несколько раз повторила, что бесконечно уважает Бориса Николаевича. Как можно после смерти мужа? Я был сражен.
известия: Может, это какой-то сдвиг?
Вольский: Кто знает...
известия: Или он живой.
Вольский: Или живой. Мне показалось, жена так считает. Что он все-таки принял предложение.
Известия.Ру
