ГРОЗНЫЙ, 7 апреля (Корр. АНН Абдул Ицлаев). Десятки семей из разрушенного в марте 2000 г. чеченского села Комсомольского продолжают жить по чужим углам, не получая должной помощи и внимания со стороны местных властей.

Бабушке Дашу – 100 лет. Она примостилась на самом краешке аккуратно прибранной кровати, руки – на коленях. Взгляд бесконечно усталого человека. Говорит так, будто лишена всяких эмоций. Постоянно щурит глаза. Но не от проблем со зрением.

В комнате – полумрак: свет в это полуподвальное помещение поступает через узкое оконце, больше похожее на проем, оставленный в толстых стенах по нелепой ошибке строителей. Душно. Сыро. По углам – следы плесени.
Бабушка Дашу живет в этом «доме» шесть лет - с того дня, когда в ее родное село Комсомольское на рассвете ворвались вооруженные толпы людей, называющих себя боевиками.

Больше трех недель в селе шли бои. Когда бабушка Дашу смогла попасть в свое подворье, она не узнала его: ни дома, ни построек, без которых жизнь в селе немыслима. В груду мусора и пепла превратила война все, что создавалось ее руками на протяжении многих десятилетий.

«Я осталась с тем, во что в то утро была одета, - говорит Дашу. – Это только кажется, что вилка, ложка, нож – не проблема. Но когда у человека нет ни того, ни другого, он света белого не видит».

Семья Бухиговых была большой. Теперь все, кто жив, – здесь, в полуподвале. Даже Альбика Кадыева, вторая жена главы семьи. Если когда-то ревность и разделяла их, то война окончательно и бесповоротно примирила двух женщин: 75-летняя Альбика тяжело больна и Дашу в меру сил ухаживает за ней.
У Альбики был сын Иса, 32 лет. Четыре года назад он умер от туберкулеза. Вдова Исы Малика, дочь и сын (14 и 15 лет) живут здесь же: найти или нанять жилье почти невозможно.

Малика получила компенсацию за утраченное жилье и имущество, но смогла поднять на эти деньги только стены нового дома. Так и стоят они, стены, без крыши.
Три женщины, каждая из которых привыкла быть единственной хозяйкой в доме, - как они уживаются под одной крышей?

«Вам это не нужно знать, - отвечает бабушка Дашу. – Меня с Альбикой должен был похоронить Иса, но он нас опередил. Жаль Малику».
Почти по-летнему - ярко и жарко светит солнце, слепит глаза. Усаживаясь на заднее сиденье машины, мой московский коллега, пожелавший воочию увидеть жизнь так называемых внутренних беженцев Чечни, выражает сочувствие: «Не знал, что люди могут жить в таких условиях!»

Их, внутренних беженцев, в Чечне – десятки тысяч.
У меня в руках список жителей села Комсомольское, нашедших приют в одном только райцентре - Урус-Мартане. В этом списке – 99 семей.

А сколько тех, кто нашел временное прибежище в других населенных пунктах Чечни, Ингушетии? Никто не считал. Известно другое: отдельные жители Комсомольского вместе со своими семьями добрались до Франции, Бельгии…

«В ситуации с беженцами, или вынужденными переселенцами, больше всего удивляет позиция местных и республиканских властей, - делится с нами Арби Исмаилов, житель Комсомольского. - Нас, оставшихся на родине, органы власти на местах просто не хотят видеть, замечать. А чтобы возвратить людей из соседней Ингушетии, Грузии, чуть ли не на колени встают перед ними: места в ПВРах, компенсации вне очереди, гуманитарная помощь – все им. Мы, получается, и не люди вовсе. Такое ощущение, что нам постоянно отказывают в праве на жизнь».

Доля правды в этих словах, наверное, все-таки есть. В апреле 2000 г., сразу после разрушения Комсомольского, районное звено федеральной миграционной службы приступило к регистрации жителей, оставшихся без крова. Люди начали обзаводиться предметами первой необходимости: посудой, кроватями и одеялами, продуктами питания.
Через несколько месяцев миграционная служба прекратила свою деятельность в районе. Позднее сошла на нет и продовольственная помощь со стороны государства.

«Мы только слышали о существовании неких «квартирных» и «хлебных» денег, но до нас они так и не дошли, - говорит Арби Исмаилов. – Жилье, если хозяева хотят получить за него деньги, мы оплачиваем из собственного кармана. Моя семья поменяла уже несколько квартир - и в каждом случае жилье обходилось мне в 2-3 тысячи рублей в месяц».
По своим критериям, не вполне понятным беженцам, ведет отбор благополучателей Датский совет по беженцам (ДСБ) - единственная гуманитарная организация, оказывающая комсомольчанам постоянную помощь продовольствием.
Ежемесячно на каждого члена семьи вынужденного переселенца из Комсомольского, включенного в список ДСБ, выделяется 10 килограммов муки, один литр подсолнечного масла, 800 граммов сахара, соль. Это огромное подспорье, а в отдельных случаях – единственный источник существования семьи.

Там, где есть огромная масса обездоленных, нищих людей и нет эффективной программы помощи им, исподволь накапливаются обиды и непонимание. «Политика» сотрудников ДСБ, решающих, кого включать в программу помощи, а кому отказать, все чаще вызывает массовое недовольство. Многочисленные жалобы не раз заставляли заместителя главы администрации Урус-Мартана Шарани Дашаева разбираться, на каком основании тем или иным жителям Комсомольского, потерявшим свои дома и имущество, живущим на съемных квартирах, было отказано в выделении «рациона»? Необъективность устанавливается едва ли не в каждом случае жалобы.

«Я могу привести немало примеров ничем не обоснованного отказа в выделении гуманитарной помощи, - говорит Дашаев. – Ни в каких списках нет, например, Тамары Гацаевой. А ей 75 лет, она много лет прикована к постели, живет в чужом доме, на пенсию. У другого беженца - пенсионера Абдулбаки Абдулхажиева на иждивении 6 человек, в том числе два студента вуза, сын-инвалид, но и ему отказывают в помощи. Органы власти могут только просить гуманитарные организации о включении в список благополучателей таких людей, как Гацаева, но не всегда, к сожалению, нас слышат. Сами же местные самоуправления не имеют средств для поддержки таких граждан».

Года два назад пенсионеры вообще попали в «немилость»: все гуманитарные организации начали отказывать им во внимании только на том основании, что они – единственная категория граждан Чечни, получающих постоянный доход, – пенсию. Безусловно, безработных, не имеющих никаких источников дохода, в республике гораздо больше. Но ведь и пенсионеры – это или слабые и больные старики, или инвалиды. И мало кто задумывается, каково, например, на одну пенсию одеть, обуть, содержать учащегося, студента вуза. А если детей, обучающихся в школе или институте, несколько? Если всего лишь один учебник стоит и 100, и 200 рублей? Впрочем, кому, как не учительнице, знать это?

По словам односельчан, Розе Тагировой во многом повезло. Во-первых, ее семью принял родственник, врач районной больницы. Во-вторых, Роза нашла работу по специальности в средней школе №3 Урус-Мартана. В-третьих, она – одна из немногих жителей Комсомольского, которым удалось получить компенсацию.
«На общем фоне моя семья на самом деле выглядит, как белая ворона, - говорит Тагирова. - Из-за беспросветности ситуации, в которую мы все попали, люди часто забывают, через что мне прошлось пройти. Я вам по пунктам перечислю несчастия, выпавшие на мою дела: мой муж подорвался на мине и погиб – раз, моя младшая дочь родилась после гибели мужа и никогда не увидит своего отца – два, я одна воспитываю пятерых детей – три, компенсационных денег на строительство дома не хватило и я не знаю, смогу ли получить ипотечный кредит – четыре…»

Роза загибает палец за пальцем. Из того, что она перечисляет, человеку с нормальной логикой не понять.

Жителям Комсомольского, с одной стороны, в соответствии с постановлением Правительства РФ выплачивают компенсации за утраченное жилье и имущество, а, с другой стороны, по решениям республиканских органов власти с них взыскивают налоги и платежи, как говорится, по полной программе. Налогом облагается каждая сотка земли, на которой эти люди когда-то жили и на которую уже шесть лет не могут возвратиться. Не заплатить налог – значит, не получить справки, иные документы, без которых не примут заявление о выплате компенсации.

Десятки семей беженцев обращались в различные инстанции с индивидуальными и коллективными письмами, выпрашивая хоть какие-то льготы при оплате за газ, электроэнергию. Ответ всегда один: «Местный бюджет пополняется за счет таких платежей. Освободить от них не представляется возможным».

Водитель маршрутного автобуса, у которого мы хотели уточнить урусмартановский адрес одного из жителей Комсомольского, сказал нам: «Я тоже из этого села. Меня зовут Хадиз Янаркаев. Если вам интересно, покажу, где и как живет моя семья».
Хадиз живет недалеко от центра города, по улице Чехова. В семье пятеро детей. На всех, вместе с родителями, - жилплощадь в 32 кв. метра. Сырость, прогнившие полы, окна, в одно из которых выведена труба-дымоход.
«Это лучше, чем остаться на улице», - говорит Хадиз.

Он остается, а мы увозим из этого дома запах трагедии, которая случилась с этими людьми шесть лет назад.

Агентство национальных новостей