– Шамиль Аминович, президент России Владимир Путин и руководство Чечни придают большое значение предстоящим выборам в парламент республики. Помогут ли они стабилизировать обстановку в регионе?
– Насколько эти выборы будут успешным проектом, в значительной степени зависит не только от формальной стороны вопроса – организации выборов (кто будет в них участвовать, кто бойкотировать), а от содержательной работы парламента. Если новый парламент удастся как орган законодательной власти республики, тогда он действительно может сыграть позитивную роль.
Чеченское общество переживает период институализации. Если прежде оно было атомизировано, то теперь сверху идет процесс формирования институтов власти. Внутри общества тоже происходят изменения. После тяжелейших катаклизмов люди учатся жить в новых условиях, отчасти формируется новая ментальность, круг социальных интересов и новая система социальных ожиданий и устремлений. Парламент, если он будет дееспособным, сможет в определенной степени стать площадкой для диалога в обществе. Лично я сомневаюсь, что он станет таковым, но шанс у него есть. Это будет зависеть от качественного характера депутатов парламента. Вместе с тем большинство населения устало и проявляет равнодушие к выборам.
– Недавно прозвучало заявление президента Чечни Алу Алханова, что в выборах могут принять участие и представители оппозиции, которые не замешаны в преступлениях. Насколько реально появление этих людей на выборах?
– Сейчас в Чеченской Республике начали действовать отделения федеральных партий. Люди, которые не принимали участия в боевых действиях или не хотят по тем или иным причинам снова браться за оружие, активно вливаются в ряды региональных отделений партий СПС, «Яблоко», КПРФ, «Родина». Они оппозиционно настроены по отношению к нынешним властям Чечни.
– Дадут ли власти республики возможность оппозиции свободно вести избирательную кампанию?
– Мне кажется, что федеральный Центр понимает, что необходимо придать динамизм этим выборам, чтобы они реально отражали общественное мнение. Но существует большой разрыв в понимании необходимости провести свободные выборы со стороны федеральных и республиканских властей. При наблюдении за попытками федерального Центра работать на Кавказе, у меня сложилось убеждение, что этот разрыв может быть даже непреодолим.
Администрация президента – это очень технологичный орган. Там работают люди, которые принимают безукоризненные в тактическом плане решения. Хотя стратегического понимания ситуации и процессов, происходящих в Чечне, у них до сих пор нет.
– Сейчас много говорят о возрастающей роли в чеченской политике Кадырова-младшего. Может ли он в следующий срок возглавить Чечню?
– Аллах его знает, Всевышнему лучше знать об этом. Если вы хотите знать мое мнение, на мой взгляд, любой политик регионального, федерального уровня формируется прежде всего свитой. Это советники, консультанты, друзья, группа единомышленников. Как политик Рамзан Кадыров понимает ценности и нужды населения. Но реализация политики зависит от команды, которая находится вокруг него. Я не вижу такой команды в Чечне ни у Рамзана Кадырова, ни у других руководителей в Грозном.
– Президент Чечни Алу Алханов и вице-премьер правительства Рамзан Кадыров неоднократно заявляли о необходимости передать вопросы безопасности и наведения порядка в Чечне республиканскому МВД. Вы согласны с такой постановкой вопроса?
– Значительную степень ответственности за ситуацию в республике несут Рамзан Кадыров и местные правоохранительные органы. Операции против боевиков в основном проводятся батальонами «Восток» и «Запад» и службой безопасности Кадырова. Я не думаю, что Рамзан Кадыров и Алу Алханов ошибаются в том, что сами жители должны наводить порядок. Это аксиома. Никакие командированные сотрудники правоохранительных органов за полгода не разберутся в ситуации. Либо федеральный Центр доверяет и работает вместе с нынешней властью в Чечне, либо не доверяет. Сейчас у Алу Алханова и Рамзана Кадырова в значительной степени есть необходимые полномочия.
– Кто, на ваш взгляд, в администрации президента отвечает за принятие решений по Чечне?
– Отдельной команды, занимающейся Чеченской Республикой, в Кремле нет. Это направление ведет заместитель главы президентской администрации Владислав Сурков.
Во всяком случае, он курирует управление внутренней политики президента, которое по положению как раз занимается региональной политикой не только формально, но и фактически.
Еще в 2001 году, когда я был полномочным представителем Ахмада Кадырова, мы с президентом республики выходили с инициативой создания органа, занимающегося комплексным управлением процессами, происходящими в Чечне и на Северном Кавказе.
К сожалению, федеральный Центр к этой идее пришел очень поздно, только после Беслана. Тогда полпреду президента в Южном федеральном округе Дмитрию Козаку были приданы дополнительные полномочия. Если бы это было сделано раньше, я думаю, Беслана могло бы и не быть. Федеральный Центр придет к необходимости выделения северокавказскому направлению отдельной составляющей внутренней политики, и заниматься этой ситуацией в любом случае придется комплексно. По моим данным, на ситуацию в Чеченской Республике оказывают воздействие около 17 федеральных министерств и ведомств. Они это делают совершенно независимо друг от друга. В итоге получается, что хорошо для МВД, не всегда бывает хорошим для социального блока. Согласования межведомственных позиций на горизонтальном уровне не происходит.
– В одном из интервью вы заявили, что сепаратисты в Чечне выигрывают от некомпетентности местных властей. В чем это проявляется?
– Лидеры сепаратистов более адекватно оценивают в своих выступлениях и интервью нужды населения. Кроме того, сепаратисты научились работать в международном пространстве. Когда мы читаем их тексты обращений, заявлений или интервью Шамиля Басаева, то необходимо быть объективными и констатировать, что он понимает, с кем говорит. Лидеры сепаратистов умеют или по крайней мере очень быстрыми темпами учатся доводить свою точку зрения до своих слушателей. Они выражают свои идеи словами тех, к кому обращаются. Это не горцы, которые ничего не понимают, сидят в горах и только знают, что такое автомат и тротил, теракт и т.д.
– Насколько компетентно ведут себя федеральные власти по отношению к населению Чечни?
– Федеральный Центр не учитывает нюансы, в решениях, которые принимаются на уровне правительства и Государственной Думы. Приведу лишь один пример.
Жертвам терактов в Беслане выдали компенсации по миллиону рублей, а максимальная компенсация жертвам в Чечне – 350 тысяч рублей. И чеченцы, и жители Северной Осетии – вроде бы граждане одной страны. Это непонимание или политика «разделяй и властвуй»? Я-то понимаю, что такие решения принимаются от некомпетентности, от неумения работать. Но в глазах общественного мнения народов Северного Кавказа укрепляется очень сильно сигнал «свой–чужой».
– В какой степени чеченское общество сегодня политизировано?
– Большинство чеченцев однозначно настроено на выживание. Они испытывают глубокое чувство неудовлетворенности и желание укрыться и защититься. У них существует полная апатия ко всему окружению, за исключением вопросов безопасности, хлеба насущного и здоровья детей. Приоритеты политического характера остались на задворках сознания. Когда в начале 90-х мы проводили социологические опросы, из 5 опрошенных только один не желал ответить на вопросы. Сегодня обратная ситуация, люди боятся говорить. Они пока находятся в состоянии шока.
Вместе с тем внутри чеченского общества формируются новые идеи, новые люди приходят и начинается новый процесс. У меня нет никаких сомнений, что если нынешняя политика в Чечне будет продолжаться, то вопрос о статусе взаимоотношений Грозного и Москвы вновь возникнет через 10–15 лет. Чеченцы вновь потребуют отделения от России.
Что можно сделать для того, чтобы чеченцы через 20 лет не захотели бы взрывать Москву? Для этого необходимо, чтобы наше российское общество действительно научилось двум вещам. Во-первых, общество должно привыкнуть – любой человек должен быть свободным, чтобы он мог творить. Во-вторых, пока будет государственная собственность в сфере экономики в Северо-Кавказском регионе, пока чиновник будет управлять и владеть собственностью, на Северном Кавказе будет происходить борьба за власть.
На Кавказе люди привыкли жить самостоятельно. И даже казачество в этом смысле отличается от остальной России. От Ростова и до Махачкалы вы не найдете ни одной семьи, которая будет ждать помощи от жилищно-коммунальных служб в ремонте крыши. Социальные устремления чеченцев однозначны: иметь дом, нормальную семью, машину, возможность женить детей и показать всему обществу, что каждый из них состоялся. И при этом от региональньной власти требуется только не мешать всему этому.
Независимая Газета
