44-летний бухгалтер Люба Дзейтова выходит на порог своего вагончика в поселении беженцев близ поселка Майский, вытирая руки о фартук. Они в муке – Люба готовит для сына дулх-халтам – ингушское национальное блюдо – галушки с курицей. «Очень неудобно готовить в кухне размером метр на метр», - жалуется она.
Дзейтова прожила в этом вагончике почти 10 лет – с того момента, как была вынуждена бросить свою большую квартиру во Владикавказе, - и уже думала, что никогда не вернется туда.
Поселок Майский. Формально – территория Северной Осетии. Фактически – Ингушетия. Живут здесь только ингуши. 15 километров от столицы Ингушетии – Назрани, 35 километров – от североосетинской столицы Владикавказа. Люди ездят на работу в Ингушетию, там их родственники и друзья. В паспортах же их стоит прописка - Пригородный район Северной Осетии.
До конфликта 1992 года, когда подогреваемая националистами с той и другой стороны началась взаиморезня, ингуши и осетины жили в Пригородном районе равномерно. Но 407 ингушей и 105 осетин убитыми, люди, пропавшие без вести, покинутые и сожженные дома – итог пяти октябрьских дней вооруженных столкновений, когда лишь запоздалое вмешательство федеральных войск остановило бойню, – изменили демографию района полностью.
Шестьдесят тысяч ингушей были вынуждены бежать в родную республику. Только в поселках Майский, Карца и части села Чермен остались жители ингушской национальности. Но и осетины, жившие в этих селах, были вынуждены покинуть свои дома.
Поселение беженцев в Майском возникло в том октябре 1992 года – бежавшим из других сел Пригородного района ингушам предоставляли здесь вагончики. Вагончики поставили прямо в поле, напротив поселка Майский, провели свет. Это был временный вариант – на зиму. Но после беженцы прижились, сделали к вагончикам пристройки и остались на долгие 12 лет. Они не хотели возвращаться в свои разрушенные дома, но никто не предоставлял им жилья в Ингушетии.
Каждую осень и зиму у беженцев были проблемы – начинались отключения света, липла к ногам коричневая грязь – вагончики поставили прямо на глиняную землю.
Все эти 12 лет, поощряемый федеральными властями, продолжался процесс замирения осетин и ингушей и возвращения беженцев. Были определенные сдвиги - около 30 процентов ингушей, проживающих ранее в Пригородном районе, уже вернулись в места прежнего проживания, когда захват заложников в Беслане фактически привел к обострению осетино-ингушского конфликта.
"Мы снова боимся"
В прошлом году суд постановил вернуть Дзейтовой отнятую у нее когда-то квартиру. Продать ее она не смогла и решила пожить там вместе с сыном. Но последние события в Осетии вынудили ее бежать повторно.
«Мы с сыном выехали на всякий случай. Говорят, что осетины избили кого-то из ингушей во Владикавказе. Я боюсь за сына. Лучше переждем пару недель в Ингушетии, пока не улягутся страсти», - говорит Люба Дзейтова.
Просочившаяся в прессу информация о том, что среди террористов есть ингуши, сразу заставила всех вспомнить давний конфликт. Российский телеканал НТВ показал жену и пятерых детей одного из террористов – ингуша Изнаура Кодзоева и мать другого – Магомеда Аушева. Родственники призывали террористов отпустить детей.
Власти спохватились почти сразу же, но было поздно. То, что в числе боевиков в школе были ингуши - увидела вся Россия, и особенно, Осетия. Многим ингушам из числа тех, кто жил во Владикавказе и Беслане, пришлось покинуть республику.
«Мы очень боимся, что начнется война. Мы уже пережили подобное когда-то и очень не хотим повторения», - говорит Люба.
А живущая в соседнем вагончике 13-летняя Медни в Ингушетию вернулась с родителями только три года назад. Она говорит: «Я знала, что здесь была война, когда мне был один год. Когда я впервые приехала сюда, я очень боялась, думала, что осетины и русские ворвутся на танке. И я теперь снова боюсь, что опять будет война – это же когда убивают людей».
Закрытая граница
Черменский круг. Федеральную трассу Ростов-Баку пересекает дорога из поселка Майский, ведущая в сторону Владикавказа. Бетонные блоки, шлагбаумы и «лежачие полицейские» перегораживают каждую из дорог. Блокпосты огорожены колючей проволокой. Над дулом пулемета в бойнице вырисовывается лицо солдата.
Очереди из нескольких десятков автобусов и автомашин. Милиционеры, проверяющие документы у водителей и пассажиров. Пропускают только людей с осетинской пропиской. Официально пост закрыт для проезда после захвата заложников в беслановской школе. Это произошло после того, как 4 сентября прибывший в город президент России Владимир Путин отдал распоряжение закрыть государственную границу на участке Северной Осетии–Алании и административные границы республики с тем, чтобы провести адресные проверки всех подозреваемых в причастности к теракту.
«Сейчас очень неудобная ситуация получается – из республики не выедешь и не въедешь», - говорит ожидающий клиентов прямо возле блок-поста 43-летний таксист Алихан Баркинхоев.
В самой Ингушетии ситуация скорее выжидательно-напряженная, чем опасная. На главных автодорогах республики выставлены посты милиции. Патрулирование проводится совместно с федеральными войсками.
Впрочем, радикальная часть ингушей, которых особенно много среди молодежи, считают, что даже, если конфликт начнется, ничего страшного. «Мы легко справимся с осетинами. Они побегут от нас обратно», - говорит 26-летний безработный Магомед Евлоев.
«Конечно, у нас осталось очень мало людей, которые воевали в Чечне или Ингушетии. Их всех забрали и давно посадили в той же Осетии. Но все равно это было бы неплохо – это позволило бы развязать на всем Кавказе войну», - говорит он.
В поисках виновника
По мнению ингушского политолога Якуба Султыгова, конфликт между осетинами и ингушами возможен только в том случае, если этого захочет руководство Осетии, чтобы переложить вину с себя на кого-то еще.
«В Осетии такое же коррумпированное и клановое общество – там фамилии большие, которые потеряли близких. И их реакцию куда-то надо будет направить», - считает он.
«Видимо, есть какая-то информация, которая может расколоть изнутри и самую Осетию. Потому, что сейчас всплыло много разных необсуждаемых прежде вопросов», - говорит он.
«Всем понятно, что в Беслане была интернациональная бригада, но ... просто создался повод. И, может быть, его будут направлять изнутри – ведь кто-то должен быть виноват», - говорит он.
По его словам, «какая-то истерия будет обязательна». «Эмоции там будут, причем очень сильные эмоции. Но больше на бытовом уровне и разноплановые. Она и была бы уже, если бы Путин не приехал. И после этого сразу было сказано, что если кто-то будет призывать найти виноватых, его посчитают провокатором», - полагает он.
Впрочем, Султыгов полагает, что возможно виноватыми будут «назначены» не ингуши, а чеченцы. «Если что, все свалят на чеченцев – они дальше от Осетии, как бы отделены буфером в виде Ингушетии», - говорит он.
Тимур Алиев
Источник: Prague Watchdog
