Кремль вынужден доверять своим ставленникам в Чечне, поскольку не в состоянии их реально контролировать.

Соблюдения внешних приличий, возможно, вполне достаточно на бытовом уровне, когда вопрос касается, что называется, внутренних семейных или дружеских взаимоотношений. В случае когда речь идет о серьезной политике, да еще в сложнейшем конфликтном регионе, этого вряд ли будет достаточно. Внешне, как известно, Чечня полностью под контролем «здоровых сил», плодотворно сотрудничающих с Кремлем по всем вопросам. Только вот как-то не складывается ощущения, что все те новые лидеры республики, на которых делает ставку центр, им контролируются в достаточной степени. Последние заявления первого вице-премьера Чечни заставляют еще больше усомниться в существовании такого контроля вообще и его хоть сколько-нибудь приемлемой эффективности в частности. Да и о том, что, собственно, контролируется, то есть о соответствии оговоренных полномочий реальным, похоже, нет общего представления в силу того, что обе стороны так до конца и не в курсе, какие полномочия предоставляет одна сторона другой.

А вынужденное доверие – это совсем никакая замена контролю. Это как раз не более чем соблюдение внешний приличий в классическом виде – чтобы убедить общественность, что ситуация действительно под контролем.

Одним из принципиальнейших отличий второй чеченской кампании от первой было то, что с первых же дней конфликта Москва занялась поиском союзников среди авторитетных в республике людей. Переход на сторону федеральных властей верховного муфтия Чечни Ахмада Кадырова значительно изменил характер кампании. Москва сделала вид, что забыла о достаточно жесткой антироссийской позиции Кадырова во время первой войны, а муфтий и его сторонники внесли посильный вклад в дело установления федерального контроля над территорией республики. В дальнейшем и Ахмад Кадыров, и Москва всячески демонстрировали взаимную приязнь, и, хотя конфликтов было немало, союзники старались выдерживать стратегическую линию на сотрудничество.

Гибель чеченского лидера стала серьезным ударом для Москвы. Человека, равного по своему влиянию Ахмаду Кадырову, в Чечне больше не было. Новую, равновесную фигуру предстояло вырастить. Выбор федерального центра пал на сына погибшего президента Рамзана Кадырова, который по юридическим причинам не мог быть избран следующим главой Чечни.

Проекту «Кадыров младший» уже почти год. Если судить по формальным признакам, дела идут как нельзя лучше. Формирования первого вице-премьера правительства Чечни ведут активную борьбу с сепаратистами. Их командир, а вовсе не президент республики Алу Алханов, представляет Чечню в составе Российской Федерации на федеральном и международном уровне. Судя по сводкам, дела идут настолько хорошо, что Рамзан Кадыров может позволить себе не только воевать, но и посещать самые модные московские клубы. Ну и, конечно, первый вице-премьер всегда желанный гость в Кремле. Венцом приязни к Кадырову-младшему стало награждение его звездой Героя России. Однако сквозь глянцевую карточку патриота и кавалера проступает другой, гораздо менее приятный персонаж.

Сегодня Рамзан Кадыров неформально контролирует всю экономическую помощь, которая поступает в республику из центра. Под его началом многочисленные, хорошо вооруженные и подотчетные только ему формирования. Поддержка со стороны Кремля избавляет первого вице-премьера от каких-либо проверок и догляда. Сосредоточение в его руках и экономических возможностей, и силового ресурса, и правда, позволили Кадырову стать сильным игроком на чеченском поле.

Беда только в том, что он считает себя полновластным хозяином Чечни, а формальный президент республики и руководство федеральных войск являются необязательным к тому приложением.

Вот Кадыров рассуждает о поимке «террориста номер 1» Шамиля Басаева. «Я мечтаю уничтожить Басаева и не ставлю задачу поймать его живым, – заявил Кадыров. – Если бы он мне попался, я бы кричал об этом на весь мир и не держал бы его ни одну секунду».

Поимка «террориста номер 1» и суд над ним являются важнейшей задачей федеральной власти. Процесс над Басаевым важен не только для Кремля, но и для жителей Буденновска и Беслана, родных и близких погибших в Чечне солдат и офицеров, всего российского общества. Когда Рамзан Кадыров публично заявляет о том, что он по-любому хлопнет Басаева, когда ему представиться такая возможность, он, мягко говоря, слишком много берет на себя.

Однако полной ясности относительно границ полномочий Рамзана Кадырова, похоже, нет ни у него, ни в Кремле. Чем сильнее становится первый вице-премьер, тем сложнее найти на него управу. Сегодня само предположение, что Рамзан Кадыров может отойти от дел, уступив свое место другому человеку, выглядит полуфантастическим. Завтра это будет еще менее возможным.

Позволяя Кадырову все, федеральные власти забывают о том, что первый лидер сепаратистов Джохар Дудаев получил благословление на начало своей политической карьеры от российского руководства, считавшего бравого генерала лучшей кандидатурой для зачистки коммунистических властей Чечено-Ингушетии.

Путинский Кремль наступил на старые советские грабли. СССР прекрасно умел находить и выращивать союзников, однако патологически не умел их контролировать.

Иногда выяснялось, что накачанный (в ущерб родной стране) деньгами и ресурсами партнер не только не испытывает благодарности, но и поглядывает на сторону. Разница с советскими временами в том, что Чечня – часть России. И если Кадырову-младшему придет в голову своевольничать, это станет гораздо большей проблемой, чем измена президента далекой африканской страны.

Источник: Газета.Ру