На традиционных уроках мира, открывающих новый учебный год во всех школах России, принято вспоминать 1 сентября 1939 года -- день начала второй мировой войны. Уроки мира, прошедшие десять лет назад, приобрели дополнительное, более актуальное значение: днем 31 августа 1996 года в дагестанском городе Хасавюрте закончилась длившаяся почти два года первая чеченская война. Начальник штаба сепаратистов Аслан Масхадов и секретарь Совета безопасности России Александр Лебедь подписали там Соглашение о принципах определения основ взаимоотношений между Российской Федерацией и Чеченской Республикой, положившее конец боевым действиям.

Хотя подписи под соглашением означали долгожданный мир и прекращение кровопролития, оценки документа с самого начала были крайне противоречивы. Даже в момент его подписания среди чеченских и российских политиков многие выражали свое бурное несогласие.

К концу 1996 года из республики окончательно ушли федеральные войска. Чечня фактически получила независимость от России, хотя Хасавюртовское соглашение включало положение о так называемом «отложенном статусе» -- определение статуса Чечни откладывалось на пять лет, до 31 августа 2001 года.

Но в этот день в Чечне уже шла новая война. Ее начало осенью 1999 года часто объясняют внутрироссийской политической конъюнктурой и неспособностью Москвы выстроить последовательные отношения с Асланом Масхадовым -- полковником Советской армии, выигравшим президентские выборы у экстремистов Шамиля Басаева и Зелимхана Яндарбиева. Во всяком случае получилось, что критики Хасавюрта в конечном счете оказались не так уж не правы. Ни соглашение 1996 года, ни договор о мире и принципах взаимоотношений России с Чечней, подписанный Асланом Масхадовым и Борисом Ельциным 12 мая 1997 года, не привели к созданию в Чечне устойчивой системы власти, способной поддерживать элементарный правопорядок, и не позволили избежать новой войны.

Нынешний Кремль однозначно отвергает Хасавюрт, ставший из символа примирения воюющих сторон чуть ли не нарицательным понятием для обозначения предательства национальных интересов. Владимир Путин несколько раз заверил своих сограждан, что Хасавюрт не повторится, и заканчивать вторую войну в Чечне Россия будет принципиально иначе, чем заканчивала первую. Тем более что ни политиков, ни военных «хасавюртовской» формации не осталось ни с чеченской, ни с российской стороны.

Современное положение дел в Чечне внешне действительно очень отличается от 1996 года. В республике на постоянной основе размещены федеральные войска, в ее новой конституции, принятой в 2003 году, содержится вполне четкая формулировка ее политического статуса: Чечня -- часть России, республика РФ. Огромная доля боевиков, воевавших против России в обеих войнах, сдалась и перешла «на сторону народа» -- большинство из них просто поняли, что реализовать свои жизненные интересы можно и при новой власти, если говорить вслух о единстве с Россией, а не о «самоопределении вплоть до отделения». Сепаратистские лидеры убиты, осуждены или перешли на другую сторону линии фронта. Война сводится к отдельным, все более редким подрывам и обстрелам, причем в боевых операциях все меньше участвуют федеральные силы и все больше -- республиканские силовые структуры. Успехи «чеченизации» Чечни налицо -- при первом после начала второй войны этническом чеченце, занявшем премьерское кресло, Рамзане Кадырове, даже казавшееся безнадежным восстановление Грозного сдвинулось с мертвой точки.

Однако часть политически активной чеченской общественности полагает, что в республике создана лишь видимость решения проблем. Основной интригой, от развития которой могут зависеть стабильность и мир в регионе, эти наблюдатели считают ситуацию внутри новой республиканской элиты. Оба первых лица Чечни -- президент Алу Алханов и премьер-министр Рамзан Кадыров -- публично подчеркивают рабочий и конструктивный характер своих взаимоотношений и принадлежность к единой команде -- первого после начала второй войны президента Чечни Ахмата Кадырова. Сохранять эту видимость согласия непросто, поскольку г-н Алханов полагает, что избран всенародным голосованием на четырехлетний срок, который истекает в 2008 году. А сторонники г-на Кадырова предполагают, что президентом Чечни должен быть именно он. По закону такая возможность у Рамзана Кадырова возникнет в октябре 2006 года, когда ему исполнится 30 лет. Для смены президента потребуется отставка г-на Алханова и утверждение г-на Кадырова депутатами чеченского парламента: замена прямых выборов президента на парламентскую процедуру будет прописана в чеченской конституции уже в сентябре.

Сторонники Алу Алханова, с которыми удалось поговорить «Времени новостей», полагают, что действующий президент Чечни с самого начала допустил стратегическую ошибку: придя к власти с помощью «команды Кадырова», он попытался сохранять лояльность по отношению к ней и фактически упустил инициативу по формированию своей команды. Сейчас практически весь состав правительства, парламента, руководства республиканских силовых структур и президентской администрации за очень редким исключением -- люди, лично абсолютно преданные премьер-министру Кадырову. Попытка провести свою кандидатуру на пост главы конституционного суда Чечни закончилась для Алу Алханова провалом в парламенте, который ее категорически отверг. Хотя конституционный суд в преддверии неизбежной реформы основного закона, которая создаст возможность досрочного ухода Алу Алханова, -- важнейшая позиция для президента.

Собеседники «Времени новостей» полагают, что Алханов абсолютно законопослушен и ни в коей мере не является революционером, поэтому, несмотря на предпринимаемые им в последнее время попытки создать свою собственную управленческую команду, бороться за сохранение власти он, видимо, не будет. Данные о его контактах с пророссийскими чеченскими политиками, «выдавленными» с политической сцены «командой Кадырова», возможно, и имеют под собой основания, но не означают, что президент Чечни попытается с их помощью удержаться у власти. Сам г-н Алханов многократно признавал, что будет исполнять свои обязанности до тех пор, пока ему доверяют избиратели и федеральные власти.

Федеральные власти доверяют в основном Рамзану Кадырову, который демонстрирует яркие успехи в деле мирного строительства и набирает все большую популярность у населения. Но часть чеченских наблюдателей опасается, что электоральная база Рамзана Кадырова формируется примерно в том же сегменте населения Чечни, который на выборах 1997 года голосовал за Шамиля Басаева. В этом случае становятся понятными лозунги политиков кадыровской команды относительно территориальных претензий к Ингушетии и Дагестану, о которых газета «Время новостей» писала во вчерашнем номере.

Кроме того, существует предположение, что авторитет Рамзана Кадырова, в том числе и среди более старших по возрасту чиновников, и среди боевиков, перешедших на работу в «структуры», основан исключительно на его личных взаимоотношениях с Владимиром Путиным. Некоторые наблюдатели считают, что эти отношения являются единственной основой системы власти, выстроенной Рамзаном Кадыровым. Что же касается последних социально-экономических успехов Чечни и систематической сдачи все новых боевиков, их, видимо, можно считать деталями огромной предвыборной кампании, давно развернутой премьер-министром. «Естественно, люди будут довольны, если им после стольких лет войны, отсутствия света, газа, воды, а зачастую и пищи дадут хотя бы часть того, чего им не хватало, -- говорит один из чеченских собеседников «Времени новостей». -- Власти это поняли. Раньше они просто «пилили» деньги, а теперь они уже в порядке в финансовом плане и решили, что можно что-то отдать людям». При этом реального доверия власти как не было, так и нет.

Собеседник «Времени новостей» полагает, что политически активное население Чечни делится на три части: сепаратисты, кадыровцы и так называемая старая оппозиция, то есть те, кто изначально выступал против отделения Чечни, а затем против режимов Дудаева и Масхадова. Часть сепаратистов, как и часть старых оппозиционеров, сейчас находится в кадыровском лагере. Под сепаратистами при этом понимаются не только те, кто еще сражается с оружием в руках. Гораздо больший социальный вес имеют вполне мирные люди, которые еще в начале 90-х выступали скорее за сохранение единства с Россией, но в результате «зигзагов» федеральной политики в таком единстве разочаровались.

В случае если президентом станет Рамзан Кадыров, три эти группы едва ли смогут объединиться: большая часть «старых оппозиционеров» и сепаратистов составят скорее всего социальную базу протеста. Не исключено, что в этом случае видимость мира в Чечне будет нарушена серьезным внутренним конфликтом. В который при определенных обстоятельствах вновь придется вмешиваться федералам.

Оптимальным вариантом, по мнению собеседника «Времени новостей», было бы сохранение президентского поста за Алу Алхановым, знающим и чтящим федеральное законодательство и способным контактировать с носителями любых политических взглядов. Понижение политического статуса Рамзана Кадырова, которого опасаются многие эксперты, скорее всего не представляет опасности -- именно потому, что авторитет премьера, в том числе и силовой, связан как раз с его высоким статусом. Алханов же, хотя и не является ярким харизматиком, воспринимается многими в Чечне не столько как приемлемая компромиссная фигура, сколько как просто «хороший человек». «Он, как Масхадов: хороший человек, а власти нет», -- сказала про президента прошлой осенью одна жительница села Улус-Керт.

Выбрав Алханова, федеральные власти должны будут помогать ему формировать команду: гарантом стабильности политической системы в Чечне в любом случае останется федеральный центр. Но и весь чеченский кризис с обеими войнами был накрепко связан с Москвой. На этот раз будущее Чечни снова зависит от президентских выборов в России -- кто бы ни остался президентом в Грозном, если сменится власть в Кремле, отношения придется строить заново.