1 марта -- полгода с того дня, как была захвачена террористами школа #1 в Беслане. 3 марта -- полгода с того дня, как школа была отбита федеральными войсками. За шесть месяцев бесланцы так и не получили ответа на вопрос, кто виноват. И поэтому сами отвечают на вопрос, что делать.

Утро. Февраль. Если смотреть в иллюминатор подлетающего к Владикавказу самолета, новое бесланское кладбище выглядит как большая цветная клумба посреди заснеженного поля.
Мы на кладбище вчетвером. Виссарион Асеев, бывший заложник, координатор учительского комитета. Саша, у которого погибла в школе дочь. Марина Литвинович, политический консультант из Москвы, приехавшая помочь бесланцам найти адвоката. И я.
Я спрашивал в самолете Марину, работавшую раньше на СПС и "Наш выбор" Ирины Хакамады, какая партия оплатила эту ее командировку в Беслан. Марина отвечала, что приехала на свои деньги и ее предполагаемая помощь "Матерям Беслана" -- общественная работа, не связанная ни с одной из оппозиционных партий. Мы ходим по кладбищу и раскладываем цветы по могилам.
Потом мы едем в школу, и Виссарион по дороге показывает мне, куда охрана эвакуировала президента Дзасохова прятаться 3 сентября, как только послышались взрывы.
Мы приезжаем в школу и ходим по разрушенному зданию. На стенах появилось новое граффити. Во-первых, благодарность бойцам "Альфы" и "Вымпела". Саша говорит, что в первую же ночь бойцы спецподразделений ходили в школу на разведку и готовы были штурмовать школу без единого выстрела, тихо перерезав террористов ножами. Саша говорит, что "Альфу" и "Вымпел" отвели, а вместо них привели танки и солдат с гранатометами. Саша показывает мне дыры в стенах:
-- Это танк работал,-- говорит Саша.-- Они из танка стреляли, чтоб сделать проломы для штурма, а там были наши дети внутри.
Еще Саша показывает мне место за оцеплением, откуда стреляли по школе федеральные солдаты из гранатометов, и говорит, что тубусы от гранатометов валялись потом на земле, и многие родственники погибших собирали эти тубусы, передавали следственной комиссии, а следственная комиссия неправильно заносила в протокол инвентарные номера, чтобы нельзя было определить, из какой воинской части это оружие и кто его использовал.
Еще Саша показывает мне пулю со следами крови. Пуля длиной с мизинец.
-- Это штурмовая пуля,-- говорит Саша.-- Вот чем они штурмовали школу, где были наши дети. Такая пуля троих человек прошивает насквозь. Троих детей.
Саша говорит, что тубусы от гранатометов, штурмовые пули, запрещенные международными конвенциями огнеметы "Шмель" и другие доказательства того, что при штурме войска не щадили заложников, не все переданы следственной комиссии, а спрятаны еще в надежном месте на тот случай, если в материалах следствия и в докладах парламентской комиссии ничего не будет о них сказано. Тогда бесланцы станут требовать международного расследования, а для него припасают вещдоки.
-- Мы хотим доказать, что власти виноваты в гибели детей,-- говорит Виссарион.-- Мы хотим, чтоб никогда больше нигде не погибали заложники при штурме.
В сентябре на стенах школы было много антиингушских лозунгов. Их никто не замазывал, они просто стерлись от времени или покрылись сверху новыми надписями. Саша говорит:
-- Это власти разжигали национальную рознь. Дескать, мы дождемся конца траура и пойдем на ингушей. Никто не пойдет, ты что, война, все всем кровники... С местью надо осторожно, это же Кавказ.
Они так видят ситуацию, эти люди, перекрывающие трассу "Кавказ".
Школа большая, мы ходим по ней долго. Саша рассказывает, где стояли боевики, и из Сашиных объяснений выходит, что 32 боевика никак не могли контролировать все это пространство, а стало быть, боевиков было больше, и, стало быть, многие ушли. Саша не говорит, что боевикам нарочно дали уйти при штурме, говорит -- упустили.
Он показывает мне дыры в полу, где, по его мнению, были схроны с оружием, и еще показывает комнату, где несколько лет хранились венки для возложения к Вечному огню или еще куда.
-- Нельзя же венки хранить там, где живые,-- говорит Саша.-- А Лида хранила. Это же примета плохая.
Лида -- это бывший директор школы Лидия Цалиева, ее родственники погибших обвиняют в том, что допустила террористов в школу под видом летнего ремонта, а террористы спрятали в школе оружие. Это во-первых. Во-вторых, венки -- плохая примета. Стены школы пестрят проклятиями в адрес Лидии Цалиевой. И еще на стенах школы много пятен свежей краски.
-- Это проклятия Дзасохову,-- поясняет Саша.-- Их замазывают. А проклятия Лиде не замазывают специально, чтоб мы враждовали с учкомом. Они боятся, что родители и учителя объединятся за отставку Дзасохова.
В сентябре матери погибших детей формулировали свои претензии к президенту Дзасохову так: "Он должен был прийти на кладбище, стать на колени и сказать: 'Извините, мой народ, я не смог помочь вам'". С тех пор претензии к президенту оформились и политизировались.

Источник: КоммерсантЪ