Народов, репрессированных преступным режимом Сталина по национальному признаку, более десяти, и "железнодорожные" истории мученичества и вымирания целых семей при переселении, и страданий в степи вдали от буранных полустанков, похожи одна на другую. На пережитое многими из раскулачиваемых… Однако именно в отношении чеченцев депортация была осуществлена с особой, показательной жестокостью. Горько, что до сих пор приходится слышать мнения вроде: правильно их Сталин переселил.

26 февраля 2004 г. в Брюсселе Европарламент признал сталинскую депортацию чеченцев геноцидом на основе 4й Гаагской Конвенции 1907 г. и Конвенции о предотвращении и наказании геноцида, принятой Генеральной Ассамблеей ООН в 1948 г. По разным оценкам, число погибших превысило половину населения этого, не столь уж многочисленного, достигшего к концу ХХ века миллионной отметки, вайнахского этноса, коренного на Северном Кавказе.

Автор имеющего документальную основу романа "Ночевала тучка золотая." Анатолий Приставкин описывает "выполнение спецприказа": “В операции было задействовано бойцов войск НКВД, оперативных работников КГБ, СМЕРШа и т.д.... 150 тысяч человек. На трех выселяемых жителей один вооруженный до зубов военный. Естественно, убереженный от фронта. "За образцовое выполнение специальных заданий орденом Суворова 1-й степени удостоены Берия, Кобулов, Круглов, Меркулов, Абакумов, Серов и еще 33 военачальника. Стоит напомнить, что орден Суворова давали лишь за полководческие заслуги. Такой орден за "полководческие заслуги" получил и комиссар госбезопасности Гвишиани, отдавший лично приказ обложить сеном живых людей и поджечь в Хайбахе. Еще около тысячи человек были награждены боевыми орденами и медалями..." http://news.bbc.co.uk/hi/russian/russia/ne...000/3506209.stm

В высокогорной местности Чечено-Ингушетии в конце зимы 1944 г. обезлюдели и вымерли более 150 населенных пунктов, в том числе райцентр Галанчож, Ами, Тийста, Кирбит, Хайбах, Нашхой, Моцарой, Чармахой, Ялхорой, Хилахой, Пешхой, Зумсой.

В одном из этих сел – Хайбахе – сотни людей в одночасье были заживо сожжены в сельской конюшне, "ввиду нетранспортабельности и в целях неукоснительного выполнения в срок операции "Горы", как доложил Наркому Внудел СССР Л. Берия полковник Гвишиани, руководивший "спецоперацией". В конюшне собрали немощных стариков, матерей с грудными младенцами, и, как потом выяснилось, подростков, которым пообещали "полететь на самолете".

В статье Ольги Тимофеевой, опубликованной год назад, 17 марта 2004 года, приводится архивный документ: "Из рапорта начальника конвойных войск НКВД генерала Бочкова: "Товарищу Берии Л.П.": "Докладываю, что... всего принято для конвоирования и отправлено 180 эшелонов - по 65 вагонов в каждом, с общим количеством переселяемых 493 269 человек... Отправка эшелонов в пункты назначения началась 23.2.44 г. и закончена 20 марта...
Причинами смертности в пути являются: преклонный и ранний возраст переселяемых, вследствие чего отсутствовала необходимая сопротивляемость их организма изменившимся атмосферным и бытовым факторам".

В годы Перестройки отдельным энтузиастам удалось приоткрыть часть правды о сожжении заживо в ходе депортации жителей в высокогорном селе Хайбах, по свидетельствам, числом 705 человек. Руководитель поискового центра "Подвиг" Международного союза ветеранов войн и вооруженных сил, возглавивший в 1990 году чрезвычайную комиссию по расследованию геноцида в Хайбахе, Степан КАШУРКО, рассказывает корреспонденту:

"Накануне 20-летия Победы маршала Конева назначили председателем Центрального штаба Всесоюзного похода по дорогам войны. Я был капитан-лейтенантом ВМФ в запасе, журналистом. …Конев… взял меня порученцем по особо важным делам розыска героев войны. След …"засекреченной трагедии" обнаружился на Украине, у города Новгорода-Северского. В половодье берег Десны обнажил останки кавалеристов в кавказских бурках. Разведчики 2-го гвардейского Кавказского кавалерийского корпуса погибли 12 марта 1943 года, выполняя в тылу врага особое задание генерала Рокоссовского. У одного из них в непромокаемом пакете были смертный медальон, фотокарточка, вырезка из армейской газеты и письмо матери в Хайбах. Это был командир взвода Бексултан Газоев. Сообщаю о герое на родину. Ответ из Грозного: "Населенного пункта Хайбах в Чечено-Ингушской АССР нет". Но в письме матери Газоев указал адрес: Хайбах, Галанчожский район, Начхоевский сельсовет. Я вылетел в Грозный". Военный историк с горечью отмечал, что Доку Завгаев, первый секретарь Грозненского обкома, пытался замолчать существование и исчезновение родного села павшего героя Великой Отечественной. Члены возглавляемой С. Кашурко комиссии увидели в Хайбахе "родовую башню, обгоревшие столбы конюшни. И стариков-чеченцев - они добирались туда двое суток. Мы кинулись на пепелище. …Очевидец сожжения Дзияудин Мальсагов (бывший замнаркома юстиции) рассказал плачущим старикам, что он пережил на этом месте 46 лет назад, когда его прикомандировали в помощь НКГБ. Людей прорвало. Говорили о сгоревших матерях, женах, отцах, дедах..."

Однако вся правда о случившемся оказалсь не нужна росисийскому обществу:
“Через неделю прокурор Урус-Мартановского района Руслан Цакаев возбудил уголовное дело № 90610010. Cледствие тянулось три года. В конце концов расследование было поручено военной прокуратуре Грозненского гарнизона, затем передано в Ростов-на-Дону... Но довести его до конца так и не удалось, судебно-правовая оценка этого тягчайшего преступления так и не была дана, преступники остались неназванными и безнаказанными”.

Народная память чеченцев сохранила страшные свидетельства о событиях, сопровождавших выселение в высокогорных районах. Они приводятся в статье "Пепел Хайбаха" Тамары Чагаевой, опубликованной 15 февраля 2005 г. в газете "Чеченское общество", № 3 (41) http://www.chechensociety.net/cho/cho27/027_04.htm

Эти воспоминания кажется особенно страшно читать из-за знакомых каждому по советскому прошлому выражений, в которых выжившие описывают случившееся.

Ахмед Мударов, с. Тийста: “…Раздался выстрел. Меня отбросило в сторону. Я упал. Пуля пробила челюсть. …Он сзади штыком проткнул мне спину, и, не вынимая штыка, потащил меня к обрыву и сбросил вниз. Спереди, через рёбра, вышел кончик штыка. Я видел этот заострённый кусок металла, торчащий из моей груди. Когда штык входил в моё тело, было очень больно. …Меня тащили штыком, как калошу палкой. В тот день расстреляли и всех остальных членов моей семьи: мать Ракку, сестру Зарият, брата Умара, сыновей Ахъяда – 8 лет, Шаъмана – 6 лет и Увайса – 5 лет, восьмилетнюю племянницу Ашхо. Из них сразу после расстрела умерли 6 человек. Военные почему-то в остальных двух членов моей семьи произвели только по одному выстрелу. То ли экономили пули, то ли оставили для того, чтобы дольше мучились".

Саламбек Закриев, с. Нашха: "…Я увидел стоящего на склоне горы Ерды-Корт своего односельчанина Писара Гамаргаева. Оттуда все населённые пункты Галанчожского района были видны, как на ладони. Гамаргаев позвал меня. Мы разговорились. Он сообщил мне, что в село Хайбах свезли всех жителей Галанчожа. …Потом через некоторое время колхозная конюшня начала гореть, над крышей поднялся чёрный дым. Позже Гамаргаев с другими оставшимися в живых и избежавшими высылки сельчанами пошли в Хайбах и начали хоронить останки сожжённых. Было опасно. Они поставили дозорных, чтобы сообщить о появлении солдат…".

Ахмед Гамаргаев, с.Хайбах: "Когда началось выселение, я был в урочище, где содержался наш скот. В село возвращаться не стал – было опасно. Когда через несколько дней вернулся домой, там уже никого не было. Всё в доме было разбросано. Вещи и продукты валялись во дворе. Солдаты унесли вяленое мясо, сыр, муку, а оставшиеся продукты облили керосином. Мы, вместе с другими оставшимися в горах чеченцами ушли в горы, так как в селе оставаться было нельзя. Солдаты в упор расстреливали любого попавшегося им чеченца. Стреляли не только в людей, но и в животных. Раздавались крики, плач, стоны, зовы о помощи, слышались автоматные очереди…"

Салман Джалаев, с.Галанчож: "В период депортации мой отец работал пастухом, а я ему помогал. Старший брат Салам находился на фронте. …О трагедии, случившейся в Хайбахе, узнали на второй день. Об этом рассказывали сами очевидцы, которые захоронили трупы несчастных. Восемь месяцев мы скрывались от работников НКВД, так как любому из нас в случае встречи с ними грозила смерть. Таились мы потому, что знали знакомых, которых убили солдаты. Военные постоянно прочёсывали горы. Я знаю о том, что в тот период убили Абуязида Комуркаева, Сациту Закриеву, Банажу Гаеву, Рукмана Эльгакаева, Тимирсолта Закриева, Саламбека Алихаджиева, Иби Довтаева и многих других. …Солдаты минировали участки, отрубали головы трупов и увозили их с собой. Уничтожали невинных людей под видом борьбы с бандитами и врагами народа, увозили скот и имущество".

Айбика Тутаева, с.Хайбах: "В день выселения жителей со всех окрестных сёл и хуторов свезли в наше село. …Я хорошо помню, как безжалостно обращались с населением. Уничтожались продукты, отбирался скот, солдаты ломали и портили имущество, которое веками было нажито людьми, также разрушались исторические строения. После скорых сборов в пешем порядке нас в сопровождении солдат отправили в ст. Сунженская. Это расстояние примерно в 80-100 километров. Накануне целые сутки с. Хайбах нас держали на снегу. Я помню, как родила ребёнка прямо на снегу женщина по имени Батукаева Пайлах. В Хайбахе остались те, кто в силу своей болезни, старости или по другим причинам не могли самостоятельно передвигаться. Среди них были люди совершенно здоровые - они ухаживали за своими больными родственниками. Им было обещано, что за ними прилетит самолёт и их всех заберут. Среди оставшихся в Хайбахе были многие мои родственники: Гаев Тута, Гаев Хату, Гаева Сари, Гаева Марем, Гаева Хаса с новорожденными близнецами по имени Хасан и Хусейн, Гаев Хасамбек и многие другие. Все они были сожжены".

Зайнди Зулаев, с.Нашха: "В то время мне было десять лет. Мне отец рассказывал об одном эпизоде, свидетелем которого он стал во время депортации чеченцев. Когда их вели колонной, у одной беременной женщины начались схватки. Её, чтобы пристрелить, отвели в сторону. И тут женщина рожает ребёнка. Все боялись подойти к ней, так как того, кто посмел бы это сделать, могли пристрелить на месте. Мой отец, Чергизов Зула, увидев её, резко бросился к ней и схватил новорожденного, затем помог женщине встать и посадил её на телегу. Фамилия той женщины – Амагова. Она всю жизнь благодарила отца за тот поступок. Умерла она в Казахстане. За этот поступок отца могли застрелить, но так как колонну вёл капитан, который жил у нас накануне выселения, этого не случилось. Видимо, у него рука дрогнула, и он не смог поднять руку на знакомого. Может быть, чисто по-человечески его пожалел".

Среди фотографий военного корреспондента из США Хейди Брадднер, работавшей в Чечне во время нынешней “первой” войны, есть одна с родовой башней в Хайбахе. Она немного плакатная и со спорной (или слишком безысходной?) символикой, но на ней запечатлено место http://www.heidibradner.com/galleries/chec...8-Khaibakh.html

Пожилые чеченцы, пережившие депортацию, говорили с нами о нашем общем прошлом… На нашем общем языке:

Эльберт Хамзатов, с. Галанчож: "У нас трудолюбивый и очень доверчивый народ. Кто был призван в ряды Советской Армии, все отважно воевали. Среди нас не было ни дезертиров, ни предателей. Никто не уклонялся от службы в рядах Советской Армии. Поэтому я утверждаю, что не было никаких причин для выселения нашего народа. В результате этого неописуемого глумления умерло огромное количество людей. Те, кто оставался в горах после выселения, в основном были уничтожены".

Мы не слышали и не слышим их, как не слышим о том, ЧТО более десятилетия творится от имени нашей Родины там и теперь.

Каждый раз, когда что-то с каждым терактом всё более непоправимое случается уже в наших городах в последние годы и месяцы, мне кажется, что больше нам ничего не скажут словами…

Elja P.