Кандидат в президенты США Джон Маккейн выступил с заявлением, которое должно было прозвучать в эти дни. Он сказал, что странам Запада стоит подумать о независимости Чечни после того, как Россия признала независимость Южной Осетии и Абхазии. Маккейн первым сформулировал то, что обязательно станет предметом самого пристрастного обсуждения в ближайшее время. Сенатор, кажется, беспокоился не столько о восстановлении норм международного права и единых стандартов, сколько просто решил указать на уязвимость самой России в том случае, если она становится объектом собственных подходов.

Однако, проблема, затронутая американским политиком, существенно шире. Кремль дал толчок процессам, управлять которыми не в состоянии никто. И, похоже, именно Россия может оказаться главной жертвой нового мирового порядка или, точнее сказать, беспорядка. С какого-то момента события начнут развиваться спонтанно, поскольку признание Москвой грузинских автономий запускает механизм пересмотра базового принципа территориальной целостности в послевоенном мире.

Косовский пример, на который любит ссылаться Кремль, доказывая, что Запад обрушил систему юридических норм, обеспечивавших приоритет территориальной целостности над правом нации на самоопределение, не годится в качестве аргумента. Албанцы в Сербии получили право на отделение не потому, что их сепаратизм был каким-то особенно убедительным с правовой точки зрения, а в силу исключительных условий. Геноцид, которому они были подвергнуты, расследован, доказан и стал непреложным юридическим фактом. Он дал неоспоримое право этнической группе на развод с государством, оказавшимся источником бесчеловечной программы уничтожения. Но в случае Абхазии и Южной Осетии боевые действия каждый раз велись под лозунгом восстановления территориальной целостности Грузии и, хотя с обеих сторон имели место этнические чистки, говорить о целях тотального уничтожения абхазов и осетин, которые преследовало грузинское руководство, сегодня нет достаточных оснований.

По сути дела, серьезные правовые аргументы в пользу признания государственного суверенитета Абхазии и Южной Осетии на сегодняшний день отсутствуют, и решение России открывает возможности для произвольного самозапуска центробежных сил. И, прежде всего, в России, в которой проблема федерального устройства и до сих пор имеет множество подводных камней. В свое время Владимир Путин решил ее силовым образом, просто сократив до минимума права субъектов федерации. Ликвидировав выборность губернаторов под предлогом того, что после событий в Беслане в стране сложилась ситуация, угрожающая интересам национальной безопасности, обеспечив партии власти преимущественные позиции в местных парламентах, Москва взяла регионы под свой полный контроль.

Однако на самом деле, само региональное движение никуда не делось, хотя и вынуждено было затаится. Восторжествовший централизм отнюдь не отменил стремления субъектов федерации к обретению самостоятельности, желательный объем которой варьируется от региона к региону. Признание Абхазии и Южной Осетии, таким образом прежде всего, закладывает мину под государственное устройство самой Российской Федерации. Не получая никакой поддержки со стороны, многочисленные сепаратистские движения в России быстро сошли на нет, но они вновь вернутся к жизни, если их право на существование, пусть даже в далекой перспективе, будет подтверждено абхазским и осетинским прецедентами.

И здесь пример Чечни может оказаться сюжетообразующим. Объем полномочий чеченских властей в разы превосходит объем, установленный путинским режимом для органов управления субъектов федерации. Уже несколько лет политологи утверждают, что "системный сепаратизм" кадыровской Чечни давно вывел республику за пределы конституционного поля России и формальная лояльность Кадырова - лишь внешнее прикрытие агрессивной суверенизации. Это спорное утверждение, поскольку администрация Чечни не рассматривалась никогда Кремлем как гражданская структура, функционирующая в нормальных условиях. Все преференции, полученные Кадыровым, были выданы для решения специфических репрессивных задач, поскольку чеченское общество могло управляться только в режиме диктатуры.

Но как бы там ни было, теперь перед чеченской властью открываются абсолютно новые возможности. Если, паче чаяния, Кадырову и впрямь придет в голову выйти из повиновения, то он сможет рассчитывать на серьезную, хотя и не прямую, поддержку со стороны. При этом помощь, которая будет оказана новому чеченскому сепаратизму, будет не только и не столько политической. На днях в американской прессе уже прозвучали призывы, обращенные к администрации США, вооружить Грузию стингерами.

Если говорить о конкретных действиях, то Западу придется вести тонкую и сложную игру с учетом того, что сегодняшняя Чечня - это конгломерат сил и интересов. Очевидно, что открытое сотрудничество с диктаторским кадыровским режимом невозможно. Точно также и Имарат Кавказ, доктринально совпадающий с Аль-Каедой, не будет рассматриваться в качестве партнера, которому оказывается непосредственная помощь. Единственная структура, статус которой легко довести до значений реально действующего правительства в изгнании, оказывающего серьезное влияние на ход событий внутри Чечни - это национал-сепаратистская группа Ахмеда Закаева, отстаивающая в течение долгих лет спорный тезис о том, что борьба за национальную независимость нисколько не противоречит идеалам и нормам демократического общества.

Очевидно также, что если Закаев станет источником серьезных материальных ресурсов, это не только даст ему рычаги, чтобы укрепить собственное положение и вдохнуть новую жизнь в сепаратистский чеченский проект, он, прежде всего, получит возможность создать собственный национал-освободительный фронт в Чечне. А впоследствии забрать в свое управление и подразделения Имарата Кавказ, поскольку всерьез говорить о глубоком мировоззренческом конфликте между различными крыльями чеченского сопротивления не приходится. Истинной причиной откола и ухода в радикальные мусульманские воды для Докки Умарова стало понимание того, что какая-либо поддержка со стороны Запада подполью принципиально невозможна. Умаровым двигала потребность в деньгах, а вовсе не маниакальное стремление стать фанатиком-джихадистом. Уход под покровителей из арабского мира был шагом вынужденным, но отнюдь не обязательным.

В таком причудливом конгломерате найдется место и Рамзану Кадырову в случае, если он пойдет на открытый конфликт с Кремлем. Правда, в роли самостоятельной фигуры Кадыров едва ли будет востребован, но встроившись на тех или иных правах в правительство Закаева, он также станет полноправным участником войны с Россией.

Нынешние действия Москвы дают Западу полное право вновь вспомнить о так называемом "плане Бжезинского" по развалу Советского Союза и применить его уже к России, которая вновь превращается в серьезную угрозу для цивилизованного мира. А это означает, что все сепаратистские движения в России оказываются объектом постоянного интереса и помощи со стороны западных правительств.

Стоит сказать, что российский сепаратистский фронт сегодня намного шире и многообразней, нежели в советские времена. Плечом к плечу с национальными движениями встанут так называемые регионалисты, отстаивающие право отдельных российских регионов на независимость. Чечня - в авангарде процесса, но ее очень быстро нагонят сепаратисты Ингермандландии, Восточной Сибири, Урала. Все, кто ненавидит Москву и считает бремя ее власти невыносимым. В Лондоне, Тбилиси, Варшаве и Вашингтоне будут действовать, руководимые западными спецслужбами, параллельные сепаратистские структуры, задача которых - откачать власть из России таким образом, чтобы страна, лишенная внутренней структуры, распалась на кусочки, как пшеничный крекер.

Сергей Глигашвили, специально для Prague Watchdog