Андрей Бабицкий

Вернулся Тимур Муцураев в Чечню или нет, доподлинно неизвестно. Но слухи упорно ходили в республике всю прошлую неделю. Верится в это и до сих пор не так чтобы очень, но предположим, Муцураев и впрямь в Чечне. Думаю, горькие чувства испытали бы многие, но никак не удивление. Такое возможно… Порассуждаем так, будто бы возвращение произошло.

Конечно, для того, чтобы говорить о личных мотивах, которыми руководствовался популярнейший чеченский бард и воин, нужно располагать хотя бы минимумом информации. У нас ее нет. Известно только, что его долго уговаривали, что он вроде бы встретился с Кадыровым. Опровержение информации о возвращении Муцураева может в числе прочего свидетельствовать и о том, что Кадыров щадит самолюбие певца, оберегая его от сплетен и претензий. Но репутация Муцураева не оставляет сомнений: его поступок (если он действительно имел место), скорее всего, не был банальным бегством от нищеты и неустроенности на чужбине. А к подобным объяснениям охотно прибегает обыватель, который в силу некоторой ограниченности видения всерьез считает, что мир населен низкими и продажными душами, чья забота о собственном благополучии то и дело толкает их на предательство.

Каков бы ни был эмоциональный фон решения о возвращении (мучительная ли ностальгия, или же затяжная депрессия от ощущения, что борьба за свободу родины, которую он воспел в своих песнях, - не более чем миф), предположим, что чувства Муцураева были высоки и трагичны, что выбор дался ему нелегко и он прошел через тяжелые сомнения и боль разрыва с соратниками и прежними идеалами. Такая реконструкция не противоречит легендарному образу муджахида из отряда Хамзата Гелаева, сотканному из рвущих душу песенных интонаций, непрофессиональных и примитивных, но проникнутых глубокой верой в торжество свободы, текстов. Говорили, что в лесу, став истовым мусульманином, Муцураев отказался петь, поскольку посчитал это занятие недостойным, противоречащим учению Всевышнего. Может, так оно и было, хотя имеются свидетельства, что в Баку бард продолжал исполнять свои песни. В любом случае людская молва бережно хранила героический облик того, кто сумел сделать свою гитару, свой голос источником чистого мужества и воинской доблести. Песни Муцураева - уже эпос, летопись войны, история народа и его духа.

Недаром музыкальные сборники певца разошлись не только в Чечне, но и далеко за ее пределами. Живой пафос борьбы и жертвы во имя свободы и национального бытия дорог любому народу, в том числе и русскому. Хотя это, на первый взгляд, и парадоксально, но муцураевское творчество особенно пришлось по сердцу русским националистам.

Если он и впрямь теперь дома, дай Бог, чтобы ему никогда не пришлось пожалеть о своем выборе.

Предполагаемое возвращение Муцураева вновь ставит вопрос о самой природе явления: чем вызвана массовая капитуляция муджахидов перед Кадыровым в последние годы? Мы сразу уйдем за пределы досужих сплетен о несметных богатствах и благах, которыми купили людей, еще совсем недавно сражавшихся с оружием в руках за право жить по собственной воле, тех, чьим нешуточным девизом была дилемма "Свобода или смерть!" Возможно, кто-то и был куплен, но очевидно, для многих выбор в пользу кадыровской Чечни стал итогом непростых размышлений о судьбах родины. И Муцураев мог бы быть лучшим тому примером.

Чем обосновывают свою нынешнюю службу Кадырову бывшие борцы за свободную Ичкерию, многие из которых по сей день продолжают верить в независимое чеченское государство? Набор аргументов сводится к нехитрому тезису: кадыровская модель чеченского сепаратизма оказалась наиболее успешной. Российская юрисдикция над Чечней - не более чем формальность, знак внешней фиктивной лояльности, которой Кадыров вынужден прикрывать строительство автономного, отдельного и свободного от России чеченского общества. Кроме того, изрядно поумневшие романтики дудаевского призыва научились мыслить категориями исторической необходимости. Никакой другой вариант сепаратизма не мог быть реализован в нынешних условиях, говорят они. Военная мощь России не оставила чеченцам шансов на победу в войне, а потому реальная независимость должна родиться и вызреть в оболочке рабства. Это не пораженчество, утверждают седые сепаратисты, а понимание необходимости переждать и в удобный момент вновь поднять народ на борьбу за свободу. Собственно говоря, это ровно то, что несколько лет назад не стеснялся произносить вслух сам Кадыров-младший, объясняя, почему он служит русским.

В 1921 году в Праге вышел сборник "Смена вех", с которого начинает отсчет так называемое национал-большевистское движение. Оно объединило значительное число белоэмигрантов из числа научной и творческой интеллигенции, которые сделали выбор в пользу Советской России. Активисты вели активную и крайне эффективную агитацию за возвращение на Родину, лоббировали на Западе большевистское правительство и формировали положительный образ первого в мире государства рабочих и крестьян.

При всей несопоставимости исторических масштабов двух революций - большевистской и дудаевской, при всей несхожести идеологий и геополитических условий, драматический опыт сменовеховства дает некоторые ключи к пониманию нынешнего "возвращенчества" чеченских инсургентов. Профессор Николай Устрялов, главный идеолог и вдохновитель национал-большевистского движения, верил в то, что коммунистическая идеология - это абстрактная, нежизнеспособная теория, которая по мере становления советского государства уступит место либерально-буржуазной идее. Цель интеллигенции - служить российскому государству, которое в силу исторической необходимости рано или поздно преобразуется в демократическую республику, а добровольные помощники из числа эмигрантов способны ускорить процесс перерождения.

Многие сменовеховцы рассматривали строительство большевиками советской империи как возрождение великой России. Именно поэтому в движении помимо либералов принимали участие многие известные монархисты. На этот момент стоит обратить особое внимание, поскольку в случае с Чечней речь идет не о варианте устряловского имперского этатизма, а о модели национальной государственности, которой вдохновлены сторонники чеченской независимости в разных лагерях - кадыровском и антикадыровском.

Судьба Николая Устрялова, как и подавляющего большинства его единомышленников, сложилась трагически. В 1935 году он вернулся в Советскую Россию, и уже в 1937 его арестовали и расстреляли по обвинению в шпионаже. Ни он сам, ни его соратники так никогда и не осознали той простой истины, что советская государственность была неразрывно связана с идеологией большевизма и что ей на практике удалось не просто реализовать большинство коммунистических постулатов, но и распространить красную заразу на половину планеты. И уж конечно советская империя не переродилась в ходе естественной эволюции в демократическое государство - она банально рухнула в результате грандиозного слома, который также можно назвать революцией.

Можно ли, несмотря на все различия, приводить историю национал-большевистского движения как историческую параллель, дешифрующую особенности поведения чеченских "возвращенцев"? Несомненно. Даже принимая во внимание, что дудаевских революционеров удобнее соотносить с большевиками, которые гипотетически могли все-таки потерпеть поражение. Но сменовеховцев со сторонниками чеченской независимости объединяет слепая вера в абсолютный приоритет государства, которое ставится ими выше права и демократических ценностей. Только Устрялов пытался в Советской России разглядеть образ буржуазной республики, а чеченские "капитулянты" грезят о национальном государстве.

Можно сказать одно. Уже после начала второй войны Кадыров-старший неоднократно пытался убедить своих единоплеменников в том, что у чеченцев нет будущего вне России. Он говорил им о косности национальных традиций, об архаичности общественных институтов, отсутствии гражданского чувства и опыта государственного строительства - тех свойствах, которые, по его мнению, обрекают сепаратизм на историческое поражение. Чеченцы не способны создать свое государство, утверждал он. Правда это или нет - не столь важно. Главное, что с какого-то момента Ахмад-хаджи реально стал оценивать союз Чечни и России как единственный проект будущего для своего народа. Я верю в натуральность эволюции Кадырова, в то, что он оказался одним из первых, кто окончательно разочаровался в проекте "Ичкерия". Усвоил ли эти истины его сын? Скорее всего, да, хотя, будучи человеком молодым и не слишком искушенным доктринально, он, вероятно, еще не окончательно сформировал собственные взгляды по этому (и не только этому) вопросу. Не факт, что нынешний руководитель Чечни вообще когда-нибудь достигнет интеллектуальной зрелости, однако логика событий такова, что она почти неизбежно предлагает Чечне вариант мягкой и постепенной адаптации, выравнивания по общероссийскому варианту политических и экономических условий жизни. По крайней мере, в путинской России, каковой страна останется по ощущению еще довольно долго.

Говорят, что сегодняшняя Чечня сумела добиться значительной независимости от федерального центра, реализовав в условиях формальной лояльности сепаратистские идеи начала 90-х годов. Это абберация. Чечня во время войны была пространством, где не действовало никакое право, а всецело властвовало варварство, месть и произвол. Сейчас она имеет значительно больше признаков территории, на которой восстановлена юрисдикция государства. Диктатура Рамзана Кадырова - не примитивное властолюбие неграмотного сельского парня. Избыточные, по устоявшемуся в России мнению, преференции на власть, выданные Путиным тридцатилетнему балбесу и живодеру, - не случайный из прихоти дар владыки вассалу. Такое положение вещей - от скудости реальных возможностей управлять ситуацией. Чечня, отнюдь не исчерпавшая своей мятежности, далеко не опустошившая накопленный потенциал отталкивания от России, может быть спеленута, обездвижена исключительно грубым силовым давлением. Что касается ограниченной власти федерального центра, то в России до сих пор сохранились примеры, когда национальная провинция по тем или иным причинам отпускалась на вольные хлеба. Калмыкия, например.

Таким образом, отдавая должное "перебежчикам", подобным Тимуру Алиеву или Тимуру Муцураеву, исходя из того, что их выбор в пользу Кадырова не был примитивной "сдачей в плен", веря в то, что они вчуже планируют и дальше лелеять в умах и сердцах прекрасный образ независимой Ичкерии, следует заметить: их вера прекраснодушна и хрупка, она не способна сопротивляться практическому "активизму" Кадырова, который уводит Чечню все глубже в Россию. И именно в путинскую Россию, потому как в "другой России" Кадырову места нет.

Prague Watchdog