«Новая газета» начала выходить более десяти лет назад – в 1993 году. За этот срок она стала безумно популярной среди читателей и настолько же нелюбимой у властей. Все это время «Новая» остается верной своей политике – говорить и печатать то, что считает правдой. Ее нынешний главный редактор - Дмитрий Муратов - работает в газете с момента ее создания.

- На Ваш взгляд, как можно охарактеризовать нынешнюю ситуацию в Чечне?

- Я полагаю, что ошибочно считать: первая война, вторая война. Говорят, второй войне – пять лет... На самом деле, война длится уже 10 лет – с 26 ноября 1994 года, с того момента, когда странные люди на танках, брошенные тогдашним командованием, завербованные невесть кем и невесть под какие контракты, вошли в Грозный. Танки сгорели, люди попали в плен. Потом на этом пиарились депутаты. Потом война среди политиков России стала безумно непопулярной, потому что ничего они с ней сделать не могут, пленных освобождать уже как бы невмоготу, поскольку для этого нужно рисковать жизнью, а не только приехать с камерой или стать в аэропорту Грозного. И после этого все закончилось.

Менеджмент этой войны был эффективным, управленцы в нем были очень сильными. За всю войну не один бензоналивник не сгорел. Грозный до 6 часов принадлежит одним, в шесть часов закрывается и принадлежит другим. Блокпост закрыт на учет. И все это длилось абсолютным безумием.

Потом наша политэлита начала думать, что они выдающиеся патриоты России и начали всячески обгаживать Хасавюртовское соглашение. На мой взгляд, гадить на это соглашение – это высшая степень непонимания реальности, высшая степень ненависти к своему народу и своей армии, потому что Хасавюртовское соглашение предлагало всего лишь одну простую вещь, если не считать все его пункты. Оно откладывало на 5 лет статус Чечни, за это время - нет войны и идут самые разные переговоры. Можно было придумать все, что угодно. Однако этого сделано не было. Однако постоянно дискредитировалось тогдашнее чеченское руководство. Это привело к абсолютно безумной выходке ряда экстремистов из числа дагестанцев и чеченцев. Я имею в виду 1999 год - поход на Дагестан.

Хочу заметить малоизвестную вещь, при которой все руководители российских северокавказских республик, а также Масхадов, тогда готовы были создать определенный полицейский корпус и прекратить движение вот этих самых ненормальных людей, для которых война уже стала образом жизни и бизнесом. Это услышано не было, как и тогда, когда Дудаев звонил Ельцину в 1994 году, так и сейчас, когда пытался дозвониться Масхадов, но никто не брал трубку. Это такая офигительная политика: просто не брать трубки и ничего не слышать.

Кидать туда армии, кидать туда неподготовленных людей, бомбить мирное население, ракетами расстреливать грозненский рынок. Я не буду повторять то, о чем постоянно пишет «Новая газета». К чему же мы пришли? К тому, что спустя 10 лет любое сказанное президентом России: «Ах, батюшки, у нас война, а Грозный, оказывается разрушен». Это любопытные наблюдения. Однако в них никакого содержания нет. Потому что эту войну невозможно закончить никакими методами - со старшим Кадыровым, царствие ему небесное, с младшим Кадыровым. Это все бессмыслица. Пока не будет серьезных политических усилий, связанных с переговорами, причем, переговоров с тем, кто воюет, а не с тем, с кем тебе удобно переговариваться.

Почему-то у господина Блэра, на которого все время ссылалась наша элита, хватило ума сесть за стол переговоров с ирландской республиканской армией. И они полностью во всех газетах напечатали на платной рекламной основе свои объявления: все, ребята, мы закончили. Какие там уступки? Кто знает, какие уступки. Да никто не знает. Какие-то муниципальные образования становятся независимыми... И что?

- Кого же Вы считаете со стороны сепаратистов способным на переговоры?

- Я по-прежнему уверен, и в этом меня убеждает масса людей, которые исследуют то, что происходит на Кавказе. Я полагаю, что переговоры можно вести с теми, кто к ним готов. Естественно, я имею в виду Масхадова. Естественно, я имею в виду ряд политиков, которых незаконно поснимали с выборов.

Конечно, я полагаю, что господин Малик Сайдуллаев отнюдь не законченный элемент политического мира Чечни. Я полагаю, что тот же Масхадов может отказаться от участия в выборах. Но стороны должны договориться о проведении выборов. Они должны сказать: в Чечне будут выборы, точка, они будут честны, точка, и их результаты признают обе стороны – и российская, и чеченская. И еще третья – это так называемые «кадыровские» летучие батальоны.

И когда сейчас (для меня это очень важно) официальная Москва не хочет идти на эти переговоры, значит, будет проявлена гражданская инициатива. Вначале – солдатские матери, потом к ним присоединится выдающиеся лица российской интеллигенции. Они будут предъявлять то, чего не смогли достигнуть так называемые реальные политики.

- А какой же вы видите в таком случае судьбу Алханова и Кадырова?

- Я полагаю, что не может быть абсолютно никакой кровожадности. Я поэтому и сказал, что должны быть выборы. Но только честные выборы – не 180 процентов явки населения, и как после переписи населения, которая показала, что в Чечне населения чуть ли не как в Китае. И не заполненные избирательные участки, а честные выборы. Причем, в них должны участвовать представители всех сторон, может быть и не непосредственно, а через спецпредставителей. Эти выборы должны быть признаны. А по-другому ничего не получится. Не получится управлять нашей страной с помощью назначенных управляющих. Это безумие.

Источник: Чеченское общество