Аслан Масхадов: "Я говорил генералам: остановитесь. Давайте поговорим, как вам уйти, сохранив лицо"

Десять лет назад началась вторая чеченская война. Война, которая, вопреки заявлениям официальных лиц, не закончилась до сих пор. Политологи по-разному оценивают ее причины и роли, которые в ней сыграли те или иные политики и общественные деятели. Многие факты, связанные с началом этой трагедии, до сих пор не известны обществу. Мы публикуем отрывки из расшифровки аудиописьма, присланного в 2000 году Асланом Масхадовым своему другу и сослуживцу по Советской армии, просившему не называть его имени. В этом аудиописьме президент Ичкерии излагает свою версию событий, связанных с началом войны, говорит о ее причинах и главных виновниках. Может быть, для людей «в теме» в этой записи не окажется ничего нового. Но мы считаем важным еще раз привлечь внимание к этим вопросам и к мнению Масхадова, озвученному им самим, а не выдуманному кем бы то ни было в собственных политических интересах. Полностью расшифровка аудиозаписи будет опубликована в готовящейся к печати книге Анзора Масхадова, посвященной памяти отца.

<…>Война – это варварство, это жестокость, это сотни тысячи ни в чем не повинных людей погибают просто из-за тупости и недальновидности, что политиков, что военных. И когда я прочитал твое письмо, по-моему, я не ошибся: все-таки в этом письме заложена вот такая мысль, как бы сожаление, что вот чеченцы, президент… там была проблема с терроризмом, с бандитизмом, то есть неуправляемая ситуация. И вот Россия была вынуждена, как всегда, вмешаться, хотя она очень не хотела этого. <…> Если Масхадов сумел бы навести порядок, то войны бы не было – примерно вот так я понял твою мысль. И ты мне предлагаешь, почему я не обратился к общественности, их поддержке, и, наверное, думал – что силой не навел порядок. Неужели не хватило силы воли, мужества и так далее. Поэтому я вынужден тебе это объяснить.

К большому сожалению, все было по-другому. Все было наоборот. Если даже Масхадов был бы идеальным президентом, то есть вундеркиндом, если бы все чеченцы были бы идеальными, то война все равно была запланирована, война была неизбежна. Эта война была бы. Если бы не было Басаева, они б его вылепили. <…> Всем известный правозащитник, Сергей Адамович Ковалев <…> я его считаю человеком правды, человеком чести. Вот я случайно один раз прочитал статью в газете, есть такая газета «Грозненский рабочий», интервью Сергея Адамовича Ковалева. <…> Он сказал, что причина этой войны строится на трех китах, то есть в любом случае россияне так ее воспринимают. Первый кит – это бандитизм в Чечне, похищения людей, заложники. Второй кит – это вторжение в Дагестан. И третий кит – это взрывы в Буйнакске, в Волгодонске и в Москве. <…> И также, в статье он остановился на такой мысли: что Масхадов сделал все возможное, чтобы избежать гражданскую войну, и привел к большей беде, то есть к агрессии, к войне России и Чечни. Также он сказал, что Масхадов, когда началась эта война, то есть события в Дагестане и взрывы, террористические акты в Буйнакске, в Волгодонске, в Москве, что президент Чечни так двусмысленно объяснил, дал оценку этим событиям, то есть не осудил терроризм, что было вторжение в Дагестан, и так далее. И вот я задал такой пример уважаемому Сергею Адамовичу: Сергей Адамович, скажите честно, война должна была быть, война была запланирована, или нет? Именно в 99-м году, в ноябре-октябре, перед началом выборной кампании, выборы президента России. Неужели Сергей Адамович Ковалев не мог понять одну истину, что все эти похищения людей заложники – все они были заказные. Заказчик был в Москве: спецслужбы России.

Вот пример: сегодняшний временный глава администрации Кадыров, бывший муфтий Чечни, марионетка, национал-предатель, агент КГБ с 82-го года под кличкой «Адам». Он до этой войны руководил одной из самых активных банд, бандой братьев Ямадаевых, которые специализировались на похищении людей с территории Ингушетии и Дагестана. Вот он руководил этой бандой. И именно муфтий Чечни, нынешний временный глава администрации, активно специализировался на похищении нефти и нефтепродуктов, имел свою банду. Второй ставленник Путина, такая же марионетка, такой же национал-подонок, Дениев Адам, тоже претендент на лидерство, до войны был в Москве, формировал какое-то временно правительство Чечни за пределами Чечни, вот он руководил следующей, еще более варварской бандой, бандой братьев Саидовых. Также эта банда специализировалась на похищениях людей, имели на счету 25 убийств. Вот эту банду мы разгромили перед самой войной, руководители этой банды признались, что ими руководит Дениев Адам. Я еще до войны требовал от Ельцина, Степашина выдачи этого бандита. Его мне не выдали. Также я говорил, что у нас есть неопровержимые доказательства причастности этого Дениева к убийству <…> врачей <…>. Это еще до выборов 97-го года. (Имеется в виду убийство шести сотрудников Международного Красного креста в селе Новые Атаги). А как началась эта война, эта марионетка, этот претендент на лидерство, спасителя нации, по указке Москвы оказывается здесь, чуть ли не баллотируется в Государственную Думу Российской Федерации. Или этот же Гантемиров, арестованный, сидел в тюрьме за похищение 15-ти миллиардов рублей в ту войну, его амнистируют, выпускают опять – претендент на лидерство, спасителя нации, главный милиционер. Или тот же Сайдулаев, за крупные финансовые махинации он до этой войны, за год до войны был арестован, сидел в тюрьме. Выпустили, и вот сегодня претендент на лидерство. <…> Или приведу пример, уже в ходе этой войны, когда началась эта война, оказался в заложниках француз, не помню его фамилию. Мои спецслужбы вышли на след этих похитителей, в ультимативной форме потребовали выдачи этого заложника, преступники согласились его выдать, привезли в Шатой, сказали: забирайте. В это время этот район был оккупирован российскими войсками, блокпосты… была проблема переправить его к нам. Я даже на радостях позвонил председателю Совета Европы Расселу Джонсону, что я освободил этого заложника. Тут же вмешивается Березовский, предлагает большой выкуп, миллионы долларов, этим преступникам – и выкупает его у преступников. То есть из-под моего носа уводит. Вот, всегда было вот так. <…>

Второй кит – вторжение в Дагестан. Вот, представь себе, такая картина: администрация Ельцина, Волошин, Юмашев, все это окружение, Дьяченки там, Березовские – им нужно было вместо уходящего больного Ельцина найти и поставить своего человека. Они искали этого человека. Я сам много раз разговаривал с Березовским, он говорил: кого же поставить президентом России? Черномырдин – не пойдет, Лебедь – неуправляемый… ты понимаешь, Березовский вот так рассуждал: ну кого же поставить? И так, без всякого стыда и зазрения совести. Вот они искали этого человека. Если пришел бы туда человек типа Примакова, то тогда им бы несдобровать. И семье Ельцина, да и окружению Ельцина… то они все оказались бы в тюрьме. <…>. Нужно было скрыть крупные финансовые махинации Дьяченко Татьяны, все эти счета в швейцарских банках, миллиардами долларов. А как привести своего человека к власти? Нужно было найти человека и сделать имидж: спасителя России, жесткой руки. Сделали ставку на двух человек: Лебедь и Путин. Команда Березовского предлагает Лебедя, и он был первым претендентом, а команда Чубайса предлагает Путина. <…> Второе – это генералитет, которые позорно проиграли ту войну, Грачев, ну Грачев не у дел… Квашнин, начальник генерального штаба, Трошев, Казанцев, Шаманов, Бабичев, Тихомиров <…>. Это были самые тупые генералы, которых придумала история России. <…> Вот эти генералы обвинили в этом чеченских ополченцев, Масхадова, в их позоре, понимаете? Сделали вид, как будто бы в ту войну им не дали добить, мешали, и вот готовили эту войну. Даже Лебедь, миротворец, который со мной подписал Хасавюртовские соглашения, и то говорил, что нужно подготовить 50 тысяч волкодавов… вот мир с Чечней. <…> Третья сторона – это олигархи. Березовские, Дьяченко, Абрамовичи, Чубайсы… им делать деньги. <…> И наши прихвостни, подонки, нелюди, опять в борьбе здесь за власть, эти же Удуговы, Яндарбиевы, Басаевы – они пошли на сговор вот с этими деятелями с Москвы, с администрацией во главе с Волошиным, генералитет во главе с Квашниным и олигархи во главе с Березовским. Главная цель замысла этой войны – привести к власти вместо Ельцина или Лебедя, или Путина. Соответственно, делая имидж на этой войне: жесткой руки, вот кто там… замочил чеченцев, вот там поставил на колени чеченцев, вот спас Россию от этих варваров. Иначе, возьми вот Путина: обычный подполковник КГБ, никому не известный, даже никто о нем не знал и не слышал – вот поставить президентом такой большой державы. И буквально за два-три месяца сделать имидж этому человеку – другим способом это возможно было? Да нет конечно, другого способа не было. И поэтому была придумана эта война. Надо было сначала чеченцев представить в образе бандитов, похищают людей, заложники, издеваются над ними. Дальше – спровоцировать или устроить спектакль в Дагестане, потом взорвать свои собственные дома, обвинить в этом опять чеченцев, а потом – такое заявление, притом специально придуманное: мочить, душить, в собственном сортире, на корню. Конечно, это должно было понравиться будущим избирателям <…>. И, кстати, насчет терроризма, насчет взрывов жилых домов в Буйнакске, Волгодонске, в Москве. Я тоже Сергею Адамовичу говорю: Сергей Адамович, зачем чеченцам нужно было в начале этой войны взрывать эти дома? Зачем, спрашивается? <…> Вот обратной стороне, российской стороне, Москве, те, которые запланировали эту войну – им нужно было. То есть повод для начала войны. Нашествие в Дагестан, все там приготовлено. Потом – взрывать дома, жилые дома, многоэтажные, в 5 часов утра, варварски… своих жильцов… Взрывая эти дома, привести в ужас простых людей. И обвинить в этом чеченцев. <…> Или, опять я ему говорил: ну хорошо, давайте… хоть один чеченец пойман за руку? Нет. Нет ни одной фамилии. <…>

Или другой вопрос, вот Сергей Адамович говорит: вот Масхадов хотел предотвратить гражданскую войну, вот привел к этой войне. Опять я ему задаю вопрос <…> если бы началась бы гражданская война, затем агрессия, интервенция со стороны России, тогда бы нас точно «замочили», задушили бы, понимаете, не знаю в каких там сортирах. Поэтому да, действительно, я поставил задачу: пока мы не определимся во взаимоотношениях с Россией, пока Россия считает, что она имеет право наводить конституционный порядок в Чечне, то есть в любое время, когда им захочется, начинать войну и убивать нас, и когда существует вот такая опасность, то начало гражданской войны, это начало этого варварства со стороны этого государства – это тогда в буквальном смысле слова уничтожит мой народ. И я поставил задачу не допустить эту войну. Я считаю, что это главная моя победа. Если б была бы определенность с Россией, если б мы имели бы международные гарантии своей безопасности, безопасности своего народа от России, то я, может быть начал бы эту гражданскую войну, чтоб навести здесь порядок. Я боялся России.

<…> Вот, например, что я сделал, чтобы не допустить эту войну, зная, что эта война запланирована, как избежать эту войну? В первую очередь, я говорил, сделал все возможное, чтобы начало гражданской войны не было поводом для начала агрессии. Этим я немного отодвинул эту войну. Затем начались заказные похищения людей, вот… и высших чиновников России. Начались угрозы нанесения превентивных ударов и так далее. Опять я успокоил Степашиных и так далее… по-моему, Степашин меня понял, по-моему, он самый умный там. Он сказал, когда ему задали вопрос: надо воевать в Чечне? Он сказал: ну мы же воевали. Когда ему задали вопрос: штурмовать город Грозный нужно или нет? Он сказал: ну мы же его брали. Когда ему задали вопрос: ну кого там привести к власти и так далее, марионеток этих, национал-предателей… он сказал: но это ж все было! Понимаете? Все было. Поэтому я сделал все возможное – убедить Ельцина, Степашина: не надо из-за Власовых, Шпигунов наносить превентивные удары… то есть это начало новой войны. Пускай сначала разберутся, кто заказывает эти похищения этих больших чиновников. Затем начались массовые провокации вдоль границы. Было подтянуто огромное количество войск вдоль границы Ставропольского края, Дагестана, Ингушетии. Буквально российские войска переходили границу, углублялись на территорию Чечни, восемьсот – километр, артиллерийскими ударами сносили с лица земли наши пограничные посты. Опять я знал, что меня спровоцируют на ответные действия. Здесь горячие головы упрекали меня в том, что почему я не начинаю. И вот это я выдержал.

Вот тогда был выдуман этот спектакль с Дагестаном. Я сто процентов уверен, что начало вот этого нашествия, и, как это называют, агрессии, против братского дагестанского народа – об этом знали первые руководители Дагестана, об этом знал Путин, об этом знал Квашнин, об этом знали Трошевы, Шамановы, Березовские, Волошины, все они знали. А наши «герои», завоеватели Дагестана, были определенными пешками в их руках. Когда началась война, массированное применение авиации, я сделал все возможное, чтобы остановить эту войну. Первое, что я сделал – ровно три раза я звонил в администрацию Ельцина, просил руководителя администрации Волошина: дай мне минут 10 поговорить с Ельциным. Я уверен, что Ельцин об этом не знает. Стоит мне встретиться с ним, минут 30 – войны не будет. И три раза мне объясняли, что Ельцин болеет, его нету, он где-то там… Я говорил: не может быть – это была правительственная связь – чтобы не было правительственной связи с президентом такого большого государства. Затем, я действительно осудил, сделал заявление после серии террористических актов, осудил терроризм, бандитизм, агрессию в Дагестан и так далее. И предложил российской стороне, предложил: давайте, совместное расследование, если будут неопровержимые доказательства причастности хоть одного чеченца к этим террористическим актам, я готов представить любого гражданина Чечни на любой независимый судебный процесс. Тут же я провел съезд чеченского народа, резолюция съезда была очень жесткой: осудить войну, осудить терроризм, осудить бандитизм, выгнать отсюда всех иностранцев, разоружить незаконные вооруженные формирования, объединить усилия по борьбе с преступностью. Все было… но никому эта резолюция не нужна была. Затем я сделал все возможное, чтобы встретиться с первым руководителем Дагестана, с Магомедовым. Мы договорились с ним встретиться. Значит, я на следующее утро выезжаю на границу Чечни с Дагестаном, подъезжаю к блокпосту в установленное время. Мне говорят, что там дагестанцы перекрыли дорогу, что меня не пропустят в сторону Хасавюрта. Я говорю: другие проблемы есть? Нету. А тогда, я говорю, я подъезжаю к этой толпе, мне хватит пять минут, и я там проеду. Потом они замешкались, говорят, что со стороны Кизил-Юрта Магомедова остановила такая же толпа, и его не пропускают. Я посмотрел на это и сказал: это проблема Магомедова, если он на своей территории не может проехать. Развернулся и уехал, послал их к черту.

Затем я сделал все возможное, чтобы встретиться со всеми руководителями республик, краев Северного Кавказа. И предложил: давайте встретимся и подпишем совместное соглашение. Подпишем соглашение о коллективной безопасности. Если, например, в последующем чеченцы там перейдут границу Дагестана, или там Осетии, или там Ингушетии, ингуши перейдут границу Осетии… – все вместе мочим… давайте? Нам не дали встретиться. Кто не дал? Путин не дал. Не нужна была эта встреча.

<…> Затем, когда все эти усилия ни к чему не приводили, я обратился к военным, этим генералам <…>. И говорил этим генералам: неужели вам не хватило то, что было в ту войну? Ну неужели вам не жалко эту армию? Ну почему вы опять наступаете на те же грабли? Опять вы уйдете с таким же позором, как в первый раз. Я был свидетелем, когда разваливали большую советскую армию. Ты наверно помнишь, когда я был начальником ракетных войск и артиллерии дивизии в Вильнюсе, я не мог на это смотреть, когда боевая подготовка прекратилась, когда солдаты не возвращались с отпусков, хищения оружия… то есть все слонялись из угла в угол… я не выдерживал этого <…>. Мы же эту армию готовили против супердержав, против империалистов, а не против чеченцев, ингушей. Не предназначена эта армия вот к такой войне. Остановитесь, остановитесь, пока не поздно! Давайте сядем, подумаем. Даже если начали, то остановите это, сохранив лицо. Я готов сохранить лицо этой армии, там где-то моя частица, в этой армии… Хорошо, если вам нужно что-то, вы применили сверхвысокоточное оружие, там по типу там Югославии… я скажу, да вот, есть, обладают этим оружием, очень точно стреляют, я буду поддакивать… уходите. Не растягивайте эту войну. Эти же войны в конечном итоге приводят к партизанской войне, а партизанскую войну ни одна большая армия никогда не выигрывала. И российская армия ее не выиграет. Понимаете? Но эти тупые генералы были глухи. У них был азарт: сделать больше, чем в тот раз. На это раз им сказали: делайте, что хотите. На все закрываем глаза. Будет информационный занавес, не будет там ни одного журналиста, посадим всех Бабицких, не будет там никакой международной организации… Замочите их всех. Притом показательная порка. И вот эти генералы, я скажу, добросовестно трудились.

В конечном итоге началась эта война. Эта война началась с нанесения ракетно-бомбового удара по селению Зама-Юрт, прямо по центру села, в День Независимости, в день праздника… Мне пришлось отменить праздник. Пятнадцать ни в чем не повинных 12-13летних парней отдали жизнь. Затем, 26 октября, нанесли ракетный удар оперативно-тактических ракет типа «Скад» с кассетными боеголовками, четырьмя ракетами. Ракетный удар был нанесен, первая ракета упала прямо по центральному родильному дому, прямо, вот я сам подходил и смотрел, прямо по центральному родильному дому в городе Грозном. Две ракеты упали по центральному рынку. И четвертая ракета – по мечети. Что значит центральный рынок? Это самое место, где огромное количество людей. Это было где-то в 17 часов. 285 трупов. А по родильному дому – 15 мертвых новорожденных. Вот с этого началась война. Затем, 29 октября, в средствах массовой информации заявили, что открыт коридор в сторону Ингушетии, выпускают беженцев. Эти беженцы ринулись на границу Чечни и Ингушетии, в район Слепцовской, их не пропустили, закрыли эту границу, и хладнокровно нанесли по беженцам ракетно-бомбовый удар. Вот так началась война. <…> Государство Россия, не скрывая, показывают свою патологическую ненависть к моему народу. И именно вот за его непокорность. <…>

Поэтому, зная, что будет, если, не дай Бог, эти варвары выиграют эту войну, одержат победу, что в этом случае ждет мой народ, то есть такая показательная порка. Я вынужден был, я повторяю – вынужден был объединить всех, объединить всё, что стреляет. Моих вчерашних оппонентов, оппонентов в борьбе за власть. Даже, может быть, вчера я готов был с ними сразиться… я сказал: объединяйтесь. Вот эта чума, которая на нас движется – вот это самое страшное. Между собой потом разберемся. <…>

Второе, что я сделал – сделал все возможное, чтобы открыть глаза мировой общественности. Отправил всех: депутатов, Министерство иностранных дел – всех отправил. Путин ходил, бегал там с этими кассетами, показывал свои же заказные издевательства над заложниками – и мои представители показывали, как эта армия наносит ракетные удары с кассетными боеголовками по родильным домам, по беженцам, по центральным рынкам, эти расстрелы… вот это действительно привело в ужас всю мировую общественность. Путин ожидал, что он ошарашит весь мир терроризмом, бандитизмом чеченцев. Я и в этом поприще его победил, я выиграл и это. Все в этом мире поняли, что варвары – не чеченцы, варвары – руководители России.

И сегодня я говорю военным: ну остановитесь. Ну садитесь, давайте поговорим. Давайте поговорим… ну как вам сохранить лицо. Как сделать так, чтоб вы ушли. Я готов пойти на такие уступки. Самое главное – остановить войну. И политикам я говорю, и Путину говорю: давайте остановимся. Остановите войну. Неужели у вас нет других проблем, кроме Чечни? Почему вот вы зациклились на Чечне? <…> Ну зачем вам нужно все время делать чеченцев врагами? Давайте, сделайте из нас друзей. <…> Ну давайте определимся как стратегические партнеры на Кавказе, давайте, может быть Чечня именно станет именно тем рычагом, чтобы сохранить интересы России на Кавказе. <…> Весь мир вам говорит: остановите войну, садитесь за стол переговоров без всяких предварительных условий. Я готов к этому, я даже подписал Женевскую конвенцию. <…> Но, к большому сожалению, по опыту той войны – российская сторона никогда не сядет за стол переговоров в выгодных ей условиях. <…> Вот в прошлую войну, первые переговоры начались после взятия Буденновска, то есть, практически, заставили Россию сесть за стол переговоров. Хасавюртовские соглашения мы подписали после взятия города Грозного 6 августа 96-го года, то есть заставили. И на этот раз было много моментов, когда я говорил: ну давайте вот, сохраню ваше лицо, я буду поддакивать, делать все, что вы хотите. Ну давайте? Нет. Опять мне нужно собрать все, что у меня есть, взять штурмом там Грозный, Гудермес, Аргун, пролить еще очень много крови… Или там… какие-то неуправляемые там ворвутся в какой-то город в России, или начнут там взрывать подводные лодки… вот это нужно, что ли? <…>

<…> Я повторяю… свою решимость стоять до конца я объясняю только одним: если я сегодня не поставлю точку во взаимоотношениях России и Чечни, или если я оставлю право России и дальше нас убивать, когда им это захочется – то мы вот эту участь передаем своему следующему поколению. Мои внуки будут воевать опять. Вот мое поколение, мне 49 лет. Я родился в Казахстане во время депортации в 51-м году, только в 57-м году нам разрешили после хрущевского потепления вернуться на родину. 13 лет были в ссылке, вот. Из 600 тысяч человек оставили там в степях, костьми легли где-то более 350 тысяч человек, то есть больше половины. И испытал… мое поколение испытало две войны. Варварские, страшные, уничтожительные войны. В первой войне 120 тысяч человек, в этой войне более 40-ка тысяч человек отдали жизнь. Разве это не много для одного поколения: одна депортация и две войны? Если мы сегодня наконец не поставим точку и не определимся, вот так просто оставим это – значит, опять передаем это все нашим внукам, как нам в свое время передали наши отцы. Наши предки сказали: вот извините, мы не справились, давайте, испытывайте вы то же самое. Поэтому, лучше ужасный конец, чем ужас без конца, как говорят. Я думаю, что все это скоро закончится, так это тянуться не может, войны всегда… они останавливаются, и они останавливаются за столом переговоров. <…>

Если у тебя есть возможность, Иван Владимирович (имя изменено), пиши, если будет возможность, я буду звонить тебе… <…> Надо отдать должное спецслужбам России, если из Масхадова сделали бандита, террориста, то они могут всё. Ты когда-нибудь думал, или представлял меня в роли бандита или террориста? Вот сегодня такую кличку дали и мне. Поэтому я тебя очень прошу, если есть возможность, позвони <…> нашим однополчанам, кого ты встретишь, кого ты увидишь, до кого можешь дозвониться… просто так, или передай эту кассету, этот наш разговор, чтобы они поняли, что здесь происходит, прежде чем представить Масхадова в роли какого-то международного террориста, которого… финансирует какой-то Бен Ладен, которого в глаза я не видел и видеть его не хотел. Или в роли бандита, или в роли какого-то сепаратиста. Пускай подумают, прежде чем вот это представить себе. <…> Я думаю, наступят времена, когда мы сможем вместе сесть, вот так вспомнить это все, и получить удовольствие, что ли, что мы служили вместе, вместе работали, и работали на совесть. Это большая школа, если б не было бы этой школы, все, что я пережил за эти 8 лет, нормальный человек… ну не вынесет вот это все. Это должно быть железное сердце, огромное терпение, и главное – любовь к своему народу, к своей отчизне, и к тому делу, которое ты делаешь. Быть уверен, что ты прав, что это правое дело. Еще раз, передай привет семье, Вале, детям, нашим друзьям, однополчанам. Клянусь, никакой обиды у меня нету, я остался тем же, кем был, которого ты меня знаешь. Передай привет моим землякам, будет возможность – пиши. Я надеюсь, в ближайшее время развяжем этот узел, приедешь ко мне. Так легче будет объяснить, тогда ты поймешь: что бы я ни делал, кого бы я ни привлек, к кому бы я там ни обратился, к общественности и так далее – все это было бесполезно. Эта война была неизбежна. Эту войну готовили. До свидания, Иван Владимирович. Еще раз – до скорой встречи, я все-таки надеюсь, что на выборах ты выиграл, победил, наверное, ты уже депутат в Городской думе… ну как узнал, что ты баллотируешься, я, клянусь, искренне тебе этого пожелал. Дай Бог тебе удачи.